Эйнштейн тяжело задышал и довольно ухмыльнулся.

Они пропустили по последнему стаканчику, и Нора ушла в спальню, а Трэвис устроился на диване-кровати в гостиной. Поначалу у Трэвиса была мысль лечь вместе с Норой, и, скорее всего, Нора пустила бы его в свою постель. Ведь как-никак меньше чем через четыре дня они все равно поженятся. И видит бог, Трэвис страстно желал эту женщину. И хотя Нору, безусловно, одолевали кое-какие свойственные девственницам страхи, она тоже хотела Трэвиса, он в этом ничуть не сомневался. С каждым днем их прикосновения становились все интимнее, а поцелуи – все более страстными, так что воздух вокруг них был буквально заряжен эротической энергией. Но почему бы не сделать все как положено, тем более что заветный день был уже совсем близко? Почему бы не взойти на брачное ложе девственниками: ей – непорочной девственницей, а ему – девственником для нее?

В ту ночь Трэвису приснилось, будто Нора с Эйнштейном заблудились на безлюдных окраинах пустыни Мохаве. Во сне у него, у Трэвиса, по какой-то непонятной причине отказали ноги и ему пришлось передвигаться ползком, мучительно медленно, что было очень плохо, поскольку, где бы они ни находились, на них в любую секунду могло напасть… нечто…

Воскресенье, понедельник и вторник в Лас-Вегасе они готовились к церемонии бракосочетания и смотрели, как Эйнштейн резвится с другими собаками в кемпинге. Они даже съездили на экскурсии на гору Чарльстон и озеро Мид. По вечерам они, оставив Эйнштейна с его книжками, ходили на шоу. Бросая Эйнштейна, Трэвис чувствовал себя предателем, однако пес всячески давал понять, что им нет нужды оставаться с ним в трейлере исключительно потому, что скудоумная и зашоренная администрация лучших отелей Лас-Вегаса отказывается пускать в свои казино и театральные залы хорошо воспитанных гениальных собак.

В среду утром Трэвис надел смокинг, а Нора – простое белое платье до середины икры, со скромным кружевом на манжетах и вороте. В часовню они отправились на пикапе, Эйнштейн сидел между ними; трейлер они оставили в кемпинге.

Межконфессиональная коммерческая часовня, с ее романтическим, торжественным и одновременно вульгарным дизайном, оказалась самым забавным местом, которое когда-либо видел Трэвис. Нора, в свою очередь, нашла убранство часовни веселеньким, и, войдя внутрь, оба уже с трудом сдерживали смех. Часовня – одноэтажное здание с бледно-розовой штукатуркой и белыми дверями – была зажата между искрящимися неоном, сверкающими многоэтажными отелями в южной части бульвара Лас-Вегас-Стрип. Над дверями медная табличка с надписью: «И пойдете вы попарно…» На ярких витражах изображены не религиозные сюжеты, а сцены из самых знаменитых любовных историй, включая «Ромео и Джульетту», «Абеляра и Элоизу», «Окассена и Николетту», «Унесенных ветром», «Касабланку» и, что самое невероятное, «Я люблю Люси» и «Оззи и Харриет».