Эйнштейн, громко рыча и воя, метался перед домом, поглядывая на окна и входную дверь.

Солнце склонилось к западному горизонту, поцеловав поверхность моря, на улице воцарились тишина и покой, словом, все как обычно, однако Нора чувствовала, что воздух какой-то не такой. Теплый океанский ветерок что-то нашептывал в ветвях пальм, эвкалиптов и фикусовых деревьев. В любой другой день эти звуки могли ласкать слух, но сейчас они пугали и казались зловещими. В удлиняющихся тенях, в догорающем оранжево-багровом свете дня Нора чувствовала скрытую угрозу. Если не считать странного поведения собаки, у Норы не было оснований полагать, что опасность где-то рядом. Нет, ощущение тревоги было, скорее, чисто инстинктивным.

Трэвис вернулся с большим револьвером в руках. Во время их свадебного путешествия револьвер лежал незаряженным в ящике комода в спальне. Трэвис вставил патроны в барабан, закрыв его щелчком.

– Неужели это так уж необходимо? – обеспокоенно спросила Нора.

– В тот день в лесу явно кто-то был, – ответил Трэвис. – И хотя лично я его не видел… ну, у меня тогда мурашки поползли по спине. Да, думаю, револьвер нам необходим.

Ее собственная реакция на шепот в ветвях и вечерние тени подсказала Норе, что, должно быть, чувствовал Трэвис тогда в лесу, и Нора была вынуждена согласиться, что с револьвером ей, пожалуй, чуть-чуть спокойнее.

Эйнштейн прекратил метаться и снова встал на стражу перед входной дверью, перегородив им проход к дому.

Тогда Трэвис обратился уже к ретриверу:

– В доме кто-то есть?

Пес коротко вильнул хвостом. Да.

– Люди из лаборатории.

Гав. Нет.

– То, другое, подопытное животное, о котором ты нам говорил?

Да.

– Существо, которое было в лесу?

Да.