И вот в пятницу, двадцатого августа, безмятежно прозрачным утром они покинули озеро Тахо и поехали через весь штат в сторону полуострова Монтерей. Там, где континентальный шельф встречается с морем, природа еще прекраснее, конечно, если такое возможно, чем на озере Тахо, и они провели на побережье еще четыре дня, отправившись домой днем только в среду, двадцать пятого августа.

Радости супружества оказались настолько всепоглощающими, что временно оттеснили на задний план мысли о почти человеческом интеллекте Эйнштейна. Однако, когда ближе к вечеру они наконец приехали в Санта-Барбару, Эйнштейн напомнил им о своем уникальном свойстве. Уже в сорока-пятидесяти милях от дома он начал вести себя беспокойно. Ерзал на сиденье между Трэвисом и Норой, вставал, затем клал голову Норе на колени, после чего снова садился. А еще он странно поскуливал. И уже в десяти милях от дома начал трястись.

– Что с тобой случилось, мохнатая морда? – спросила Нора.

Взглядом своих выразительных карих глаз Эйнштейн изо всех сил пытался донести до Норы нечто очень важное, но она его не поняла.

За полчаса до сумерек, когда они уже въехали в город, свернув с основной трассы на боковые улочки, Эйнштейн уже начал громко выть и утробно рычать.

– Что с ним такое? – удивилась Нора.

– Без понятия, – нахмурился Трэвис.

Когда они свернули на подъездную дорожку дома, который снимал Трэвис, припарковавшись под сенью финиковой пальмы, Эйнштейн принялся лаять. Они еще никогда не лаял в пикапе, ни разу за все время их длинного путешествия. В замкнутом пространстве салона автомобиля от собачьего лая закладывало уши, но Эйнштейн никак не унимался.

А когда они вышли из пикапа, Эйнштейн стрелой рванул вперед и, продолжая лаять, встал как вкопанный между ними и домом.

Нора попыталась пройти к входной двери, но Эйнштейн кинулся на нее с сердитым рычанием. Ухватив зубами штанину ее джинсов, он попытался сбить Нору с ног. Нора сумела сохранить равновесие, и Эйнштейн отпустил ее только тогда, когда она ретировалась к поилке для птиц.

– Какая муха его укусила? – спросила Нора Трэвиса.

Трэвис бросил задумчивый взгляд в сторону дома:

– Он вел себя точно так же в тот первый день в лесу… когда не разрешал мне идти дальше по темной тропе.

Нора пыталась подманить Эйнштейна поближе, чтобы погладить его.

Но никакие уговоры на собаку не действовали. И когда Трэвис, решив проверить Эйнштейна, сделал шаг в сторону дома, ретривер грозным рычанием заставил Трэвиса отступить.

– Подожди меня здесь, – сказал Трэвис Норе.

Он подошел к трейлеру и исчез внутри.