— Им необязательно требовать этого. Если они захотят, они возьмут то, что им нужно. Жизнь в Маннфалле будет стоить тебе жизни. Многие хотят увидеть тебя на костре, Хирка.

— А я слышала, что многие считают меня Всевидящим, — Хирка отхлебнула чаю. Он остыл. Она почувствовала усталость от этой игры. — Называйте вещи своими именами. Вы заняты Римером. Вы боитесь того, что мы способны совершить вместе, и вам становится плохо в прямом смысле этого слова от одной мысли о том, что в Эйсвальдре поселится дитя Одина.

— Мы не хотим…

— В особенности дитя Одина, связанное с Равнховом. Эмблинг, которого вы поставили вне закона и который выставляет вас в крайне неблагоприятном свете каждый день, пока он жив.

Гарм резко встал.

— Мы теряем время! У неё нет ни малейшего желания помогать!

Эйр попыталась остановить его взглядом, но он вылетел из комнаты так, что только мантия мелькнула. Эйр посмотрела на Ярладина.

— Ты извинишь нас? — сказала она ему. Она хотела поговорить с Хиркой с глазу на глаз. Хирка вступила в разговор, пока Ярландин не успел подняться.

— Нет. Я буду говорить с ним, — произнесла она и кивнула в сторону Ярладина. Члены Совета вновь обменялись взглядами, после чего Эйр встала и покинула их. Хирка поставила котелок на угли и взяла его чашку.

— Твой чай из этих мест? — спросил он.

Хирка улыбнулась, и на этот раз улыбка дошла до её глаз.

— Да, это дикое растение из здешних гор. Растёт на высоких чайных кустах, которые появились в те времена, когда построили красный купол. До Эйсвальдра.

— Если бы только на всё остальное смотрели под тем же углом, — сказал он. Казалось, он говорит искренне. Хирка протянула ему тёплую чашку.

— Послушай, Ярладин-отче… — она постаралась скрыть улыбку от того, что решила назвать его титул. Он был очарован и стал казаться моложе. У него были узкие глаза, но в них читалась сила. Белая борода была того же цвета, что и волосы Римера. Возможно, именно поэтому она выбрала его. Он пил, пока она говорила.

— Я знаю, кто я. И я знаю, что вы думаете. У вас тоже не имелось дурных намерений. Будем считать, что все двенадцать — нет, одиннадцать, за исключением Урда, — членов Совета поступали наилучшим для страны образом. Вы действовали из страха и незнания, но вы хотите восполнить ущерб. Я не являюсь частью плана. Я — фактор беспокойства. Пока я здесь, народ станет сомневаться в вас. Сомневаться в том, что вы олицетворяете. Некоторые, возможно, захотят возвысить меня до правой руки Всевидящего. До того, кто стоял за Римером. Другие захотят меня убить. Возможно, вы до сих пор думаете, что всё ещё можно спасти. Что правда о Всевидящем не успела распространиться или вы можете распространить другую ложь, чтобы спасти остатки прежней. В любом случае, я больше не ребёнок. Я понимаю: вы не хотите, чтобы я оставалась здесь.