Ярладин осенил грудь знаком Всевидящего.

— Я клянусь. Именем Всевидящего.

— Клянись своим.

— Своим именем. Клянусь.

Хирка выдохнула, и ей показалось, она выпустила из себя яд, который мучил её несколько дней.

— Хорошо. И ещё одно. В шахтах сидит один имлинг. Актёр с деревянными куклами. Он безвреден. Его единственная вина в том, что он рассказал вам, как видел слепых. За это вы отправили его в заточение. Завтра он должен выйти на свободу.

— Если этого ещё не произошло, то будет так.

Хирка кивнула. Ярладину даже не нужно было говорить, что он должен обсудить это с другими. Они уже обсудили это и наверняка пришли к выводу, что не существует слишком высокой цены за то, чтобы получить в своё распоряжение мир без Хирки. Но она видела, что он обеспокоен. Его нижняя губа двигалась вверх-вниз, как будто он жевал её. Хирка догадывалась, что это означает.

— Взамен я избавлю вас от гнева Римера, уйдя по собственной свободной воле. Вы никогда не просили меня убраться, — она встала. Он последовал её примеру.

— Если там, на другой стороне есть Всевидящий, да благословит он тебя, дитя Одина.

Она криво улыбнулась. Ярладин вышел из комнаты. Хирка провожала взглядом делегацию Совета, пока последний страж не скрылся среди гор.

Хирка проснулась от того, что в комнате кто-то был. Сначала она подумала, что это зверь. Одетый в чёрное Колкагга наливал воду в чайник из деревянного ведра. Капюшон был откинут. Его лицо было широким, а глаза — миндалевидными, как у Рамойи. Она села.

— Свартэльд в пути, — сказал он и посмотрел на неё так, словно они были знакомы. Но для Хирки он был чужим. Он протянул ей руку, она пожала её.

— Я Еме. Я был на Бромфьелле. Вместе с тобой, — он отпустил её руку. — Если бы я не решил стать Колкаггой, я рассказывал бы о том дне своим внукам.

Он принялся раздувать искры в очаге, который недавно растопил. Она потёрла глаза, прогоняя сон. Тело её было холодным. Боль, оставленная Потоком, ушла. Её сменила скованность, в которой был повинен лишь Свартэльд.

— Спасибо, Еме.

— За что?

— За Равнхов. За то, что вы пришли.

Он улыбнулся, но во взгляде его мелькнуло удивление, означавшее, что он не понимает, почему она его благодарит. От осеннего холода на её руках появились мурашки. Хирка спала в тесном белье без рукавов, которое уже не было таким белым, как когда-то в Эльверуа. Она надела свитер. Уннгона в Равнхове велела кому-то починить его, и Хирка выглядела вполне пристойно.