Волкявичюс: Химичю. Почти всё, туой бусю. Давай уходи назад – тут воздуха и так нет! Мирсим чя карту!

Заяц: Помочь с чем?

Волкявичюс: Нет. Но! Погоди. Палаук!

Заяц ждал, пока волк копошился в груде какого-то металла (судя по звукам). Бросал, стучал, всё приговаривал «не тас» и «не та». Наконец прозвучало «О». Нашёл! Опять загородил свечку и просунул найденный предмет зайцу. По отсвету заяц догадался, что это лук. «А этот мешок, значит, колчан».

Волкявичюс: Вот он дедовский, длинный! Герряу гивяниме не рраси! Из 2-ух видов дрревесины! Кажется, лиственница и беррёзка наша. То есть это… ваша. Хватай, ползи наверрх! Не завали мне тоннель! Давай, гррейтай!

Заяц: Спасибо! Ачю! Но не слишком ли…. Не слишком ли ценный подарок?!

Волкявичюс: Подаррок?! Дована?! Это не подаррок, Зайцевей! Это орружие. Ты им будешь убивать. И бррать на себя ответственность за это! Ползи давай, гррейтай, гррейтай!

Заяц взял лук и колчан со стрелами, пополз наверх. Он не видел своего оружия в темноте, но чувствовал его как продолжение лап и мыслей. «Вот оно! Вот оно чувство оружия, вот оно в лапах моих! Как легко мне было без него секунду назад! Какое-то детское чувство, давно забытое… воздушная безпечность, философия на пустом месте, а теперь… Он прав! Ответственность берёшь с оружием, и чувствуешь тяжесть каждой стрелы. Не взял бы, если б не чувствовал.

Скольких? Скольких безумцев, вставших у меня на пути, придётся ещё убить? Неужели нельзя по-другому, лес? Неужели нет такого способа? Оставить оружие навсегда, и взглядом одним побеждать в войнах! Такой силы страх вселять, что б разбегались как жучки из под бревна сухого! Через какой же ад должно пройти существо живое, чтобы так его боялись?! И будет ли оно живым после ада своего?! Нет! О нет, ад, если есть он, не для этого. Пройдя через муки адские, никого оно не напугает. Наоборот, любить захочет, как никогда до ада не любило. Но хватит ли любви такой, чтобы войну остановить? Ведь ненавидящий любви боится – она его ничтожит! Ему б убить любовь совсем! И всё позволить! Тогда уж можно начинать любые войны!»

«Неужели?!»

Заяц испугался своего озарения. Быстро пополз по тоннелю, пропрыгал лестницу, чтобы скорей – скорей – скорей увидеть свет. Страшная мысль посетила его:

«А что если раздолье – это подготовка к большой войне?! Весь мир лбами столкнуть, и пусть они рвут друг друга! При чём тут революции?! Дать максимум свобод! Распустить всё, что распускается! Распущенное отпустить на ветер! Пусть падает и бьётся! Убить родину! Убить семью! Убить брак! Искусства, историю, науки – музеи спалить! Убить любовь! Любые её формы убить! Как концепт убить. Как идею. Как дисциплину, как институт, как слово даже! И вот тогда! Тогда кровавые волки поведут овец своих на убой! Тогда с ними можно делать всё, что угодно! Ещё вчера разумные существа будут уничтожать друг друга сладострастно! Как буд-то и быть не может ничего достойней в ихней жизни, чем убийство! Половина станет жертвами, другая половина – палачами. Половина палачей станет жертвами, другая – палачами палачей. Последний же убьёт себя в припадке. Всё! Всё! Раз, два, три, и нет разумной жизни на земле.