И вопросил Ар-Фаразон: «Кто – Властелин Тьмы?»

И тогда за закрытыми дверями Саурон ответствовал королю и солгал, говоря: «Это – тот, чьего имени не называют ныне, ибо Валар обманули вас касательно него и провозгласили имя Эру – призрака, коего сами же измыслили в безумии своем, тщась обратить людей в своих рабов. Ибо Валар – оракулы этого Эру, и вещает он лишь то, что угодно им. Но тот, кто господин над ними, еще возьмет верх и избавит вас от этого призрака; имя же ему – Мелькор, Властелин Всего Сущего, Даритель Свободы; и он сделает вас сильнее Валар».

Тогда Ар-Фаразон стал поклоняться Тьме и Мелькору, Властелину ее – сперва втайне, но очень скоро и открыто, на глазах у своего народа; и большинство его подданных последовали примеру короля. Однако оставались еще Верные – как говорилось ранее, они жили в Роменне и окрестностях города, а также в небольшом числе там и тут в других краях. Главным среди них, в ком Верные видели вождя и вдохновителя в те черные дни, был Амандиль, советник короля, и сын его Элендиль; его же сыновья, Исильдур и Анарион, в ту пору были еще совсем юны по нуменорским меркам. Амандиль и Элендиль, славные мореходы, вели свой род от Эльроса Тар-Миньятура, хотя и не принадлежали к правящему дому, что владел короной и престолом города Арменелоса. В пору своей юности Фаразон дорожил дружбой Амандиля, с которым вырос бок о бок, и, хотя Амандиль числился среди Друзей Эльфов, он оставался в совете вплоть до самого прихода Саурона. Теперь его отстранили, ибо Саурон ненавидел его превыше всех в Нуменоре. Однако столь благороден был Амандиль, столь великими подвигами прославил он себя на море, что многие по-прежнему чтили его, и ни король, ни Саурон не смели до поры поднять на него руку.

Потому Амандиль возвратился в Роменну и тайно призвал туда всех тех, кого почитал верными, ибо опасался он, что зло отныне возрастет несказанно и что над всеми Друзьями Эльфов нависла опасность. Так вскорости и случилось. Ибо Менельтарма в те дни оказалась вовсе заброшена, и хотя даже Саурон не смел осквернить вершину, король запретил всем под страхом смерти подниматься туда – даже тем из числа Верных, что чтили Илуватара в сердце своем. Саурон же принялся убеждать короля срубить Белое Древо, Прекрасный Нимлот, росший во дворцовых садах; ибо Древо оставалось вечным напоминанием об эльдар и свете Валинора.

Сперва король не соглашался, ибо верил, что судьбы его дома связаны с Древом, как предсказал Тар-Палантир. Так в безумии своем тот, кто ненавидел ныне и эльдар, и Валар, напрасно цеплялся за тень древней верности Нуменора. Когда же до Амандиля дошли слухи о злобном замысле Саурона, он опечалился до глубины души, ибо знал, что в итоге Саурон всенепременно добьется своего. Тогда обратился Амандиль к Элендилю и сыновьям Элендиля, и напомнил им предание о Древах Валинора; и Исильдур не сказал ни слова, но ушел из дома под покровом ночи и свершил подвиг, прославивший его в последующие дни. Один, переодевшись и изменив внешность, добрался он до Арменелоса и дворцовых садов короля, куда Верным ныне закрыт был доступ; и пришел к тому месту, где росло Древо – а доступ туда приказом Саурона закрыт был для всех, и Древо охранялось день и ночь его прислужниками. В ту пору Нимлот казался темен и не цвел, ибо осень была на исходе и близилась зима; и Исильдур пробрался сквозь ряды стражи и сорвал с Древа плод, и повернулся, чтобы уходить. Но всполошилась стража, и бросилась к нему; и он пробился сквозь строй врагов, получив множество ран, и скрылся; а, поскольку был он переодет, никто так и не дознался, кто покусился на Древо. Исильдур же с трудом возвратился в Роменну и из последних сил передал плод в руки деда. Тогда плод был тайно посажен в землю, и Амандиль благословил его, и по весне пробился молодой побег и быстро пошел в рост. Когда же развернулся первый лист, тогда Исильдур, долгие дни пролежавший без чувств, на грани жизни и смерти, поднялся, и исцелились его раны.