– Если увидите гадюку, Ваше величество, главное – не шевелитесь, тихонько скажите нам.

– А как выглядит гадюка? – робко спросила принцесса. Лицо ее было красным до самых кончиков ушей – после разговора о таких интимных вещах, как человеческая нужда. С Лилией в этом отношении было гораздо проще.

– Небольшая, метра два длиной, змея, черная, с зигзагом на спине.

– Небольшая двухметровая змея? – Алена оробела настолько, что даже скукожилась, испуганно посмотрела вокруг – в ее воображении, в лучах падающего во мрак солнца, змеи уже ползли со всех щелей, прямо к ней.

– Иногда три, – влез Альфонсо, преподнося остальным на кусках бересты куски ароматного, дымящегося мяса, – размер вообще не имеет значения, в ней столько яда, что она и дружину солдат укокошит.

– Спасибо, – через силу улыбнулась Алена, – мне стало легче…

Странное удовольствие находил Альфонсо в том, чтобы пугать принцессу. Возможно, это была месть за то, что он так неловко и глупо чувствовал себя в ее среде, и, попав в свою родную стихию, наслаждался ее страхом, поскольку чувствовал себя увереннее, чем даже если бы Алены не было. Это было подло и низко, Альфонсо это понимал, но… Приятно было все же осознавать, что сколько на шелковых простынях не спи, даже особу королевской крови жизнь иногда заставляет спать на голой земле посреди Леса. И это еще Феликс в нее влюбился, нарвал ей полыни, наученный горьким опытом, а так Алена проснулась бы еще и красная, как помидор, и весь день потом чесалась, после общения с лесными блохами. В общем, несчастная маленькая женщина отдувалась за всех богатых и зажравшихся вельмож, которым полезно было бы провести в Лесу хотя бы недельку, дабы Лес отшиб у них такое ненужное для жизни чувство, как снобизм.

Впрочем, Алена и не спала. Скорчившись на своем пледике, положенном на траву, она испуганно дышала, глядя в темноту и вздрагивала от каждого шороха, коих в Лесу множество. Сердце ее билось судорожно, даже чуть-чуть покалывало, а губы бесшумно и быстро молились Агафенону, прося его вывести его из этого ада живой и невредимой.

Зато следующий день – день бесконечной ходьбы, постоянного перепрыгивания через пни и поваленные деревья, продирания через колючие ветки, вымотали Алену до такой степени, что даже страх устал. Едва успев поужинать ножкой глухаря с диким чесноком, даже не успев ощутить вкуса еды, она провалилась в сон глубокий и крепкий с одной стороны и тревожный и чуткий с другой.

Затем дни потекли один за другим. Постоянная усталость притупила страх, даже выползшая из под пня гадюка не вызвала у принцессы сильных эмоций. Спокойно проползла черная колбаса мимо ног Алены, пока та, стоически стояла не шевелясь, только закусив губу, чтобы не кричать. Лес не просит соблюдать его законы, Лес требует это делать, и наказание за преступление против этих законов всегда одно – смерть. Зато и поощрение соответствующее – жизнь.