85 Либа

85

Либа

На свете много разных любовей. Однако ни одна из них не сравнится с сестринской. Моя сестра – лебедица в золотой короне. Прекрасная, ширококрылая. Она – чудо из чудес. Теперь она свободна. Смотрю, как Лайя расправляет крылья.

Дверь с грохотом распахивается, и в дом вбегает Рувим. Видит меня. Я лежу на кровати, вся в синяках, платье разодрано, а надо мной вьётся золотая лебедь. Зарычав, он падает на четвереньки, оборачивается и, скребя когтями по половицам, бросается на Лайю. И тут со двора слышится голос:

– Либа! Ты здесь?

Рувим издаёт оглушительный рёв. На пороге появляется Довид в медвежьей шкуре и с ружьём. Видит медведя-Рувима и, решив, что перед ним настоящий зверь, стреляет.

Лайя мечется по комнате, роняя белые и золотые перья. В ужасе прикрываю рот ладонью. Хочется закричать, но вместо крика из горла вырывается звериное ворчание и рык. Чую запах влажной от крови шерсти. Всё так глупо и неожиданно. Кости ломит, боль от синяков и ссадин сменяется болью иного рода. Нет, нельзя мне сейчас превращаться, только не перед Довидом. Зажмуриваюсь, заставляя медведицу уйти обратно в свою «берлогу».

Довид действовал не раздумывая, как хищник. Мог ли он поступить иначе? Он видел медведя в доме, наверняка того, на которого они столько времени охотились. Дикого зверя, якобы задравшего Женю и Михаила. Мне очень не хотелось отправляться в Купель, но смерти Рувиму я не желала. Наоборот, была даже не против узнать его чуточку получше. Если он сказал правду и Берре Хасидим осталось мало, его смерть – огромное горе. Сейчас мне ясно, что не так уж важно, какой образ жизни я выберу: в мире множество разных зверей.

Ружьё в руках Довида дрожит, зрачки расширяются: медведь превращается в голого и окровавленного человека. Довид в ужасе вскрикивает.

– Что ты натворил?! – вырываю ружьё у него из рук.

Закрываю глаза. Я больше не могу сдерживаться. Тяжело дыша, опускаюсь на пол.