Она была суждена и Гиффорду. Ее Гиффорду. Ее глупому мужу-коню, который не хочет сделать над собой усилие и научиться управлять своей звериной сущностью. Который ее не любит – во всяком случае, не любит так, как она любит его. Но ради его жизни и его благополучия Джейн все равно готова на любую битву.

Она пошарила в темноте в поисках его руки и обнаружила, что он тоже ищет ее руку. Если сегодня у них ничего не выйдет, к этому кострищу обоих приведут еще до заката.

Все трое поспешили вдоль по Оулд-гейт и далее по Ист-Смитфилд-роуд[41] до самой обители Святой Екатерины. Теперь их путь лежал в сады, лежавшие рядом с нею. Густые заросли бурьяна и кустарника вдоль реки по-прежнему надежно скрывали их от посторонних взглядов.

– Все, дальше вам нельзя, – сказала Джейн, когда они остановились, укрывшись под одной из низких стен аббатства.

Она указала рукой через утопающее во мраке поле на небольшой мост через ров, заполненный водой. Этот мост вел прямо к Тауэру. На другом берегу рва высились Железные ворота[42], через которые Джейн собиралась проникнуть в Тауэр. Дорогу внутрь крепости преграждала опущенная решетка. На мосту маячили силуэты четырех стражников. Миновать этих караульных не составит особого труда, потому Джейн и выбрала этот путь.

Несколько минут ушло у нее на то, чтобы восстановить дыхание. Темза текла внизу метрах в шести, не больше, но девушка, пристально глядя на часовых, следя за их движениями, пытаясь уловить их ритм, почти не слышала журчания воды за стуком собственного сердца.

– Не нравится мне все это. – Гиффорд взглянул на нее с беспокойством. – Там небезопасно.

– Не тебе судить, – огрызнулась она, но тут же смягчилась: – Придется мне попытаться. Сам понимаешь – придется. Больше некому. Коня бы там сразу заметили. И собаку тоже. А меня – нет.

– Любовь моя, мне кажется, ты преувеличиваешь неуловимость хорьков.

Она ущипнула его за плечо.

– Поверь мне, я достаточно неуловима. Вспомни, кто вытащил тебя из башни Бошана.

– Помню, но…

– Если надо, я могу оставаться неподвижной сколь угодно долго.

– Милая, тебе даже во сне это не удается.

– А если надо, могу прятаться целыми часами, и никто никогда меня не найдет.

– Только если ты случайно прикорнешь в складках какого-нибудь случайно оброненного покрывала, – пошутил он, но испуг не сходил с его лица. – Прошу тебя, не ходи.

– Альернативы нет, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Джейн застыла. Надеялась. Ждала от него еще какого-нибудь слова. Разве не доказала она ему своих чувств вчера вечером, не пресуществившись? Если бы только он сказал теперь хоть что-то, это ослабило бы тугой узел волнения и тревоги в ее груди.