И оставил отец государство ему
Бесс встала рядом с ним.
– Эдуард – наш подлинный монарх, – повторила она. – Именно он поведет Англию вперед, к миру и процветанию. Он сделает ее великой. А ты, – обратилась Елизавета к старшей сестре, – всех нас только погубила бы. Ты вступила в заговор с целью убить собственного брата и украсть корону. Ты замышляешь по-живому разорвать самоё сердце нашего народа надвое. Ты позоришь королевскую кровь, струящуюся в твоих жилах!
– Схватить ее! – крикнула Мария гвардейцам. – Отрубить ей голову!
Никто из стражников не шелохнулся. Они смотрели на Эдуарда. Тот по-прежнему молчал.
– Все кончено, Мария, – бесстрастно произнесла Елизавета. – Ты проиграла.
– Нет! – Крик этот эхом разнесся по всему залу.
Затем Мария издала яростный рев и ринулась на Бесс, вытянув вперед руки, словно хотела собственноручно задушить сестру.
Но, не добежав до нее нескольких шагов, вдруг оказалась внутри яркой вспышки света.
Все ахнули в унисон.
Там, где только что находилась Мария, стоял упитанный серый мул.
Первой захохотала пожилая дама, стоявшая неподалеку от трона. Как позднее судачили люди, при дворе она никому не была знакома, но у многих, особенно у любителей карточной игры, вызывала своеобразное состояние дежавю.
– О боже мой! Какая ослица! – загоготала старая дама, и за ней уже все начали хихикать, а старая мулица ревела и выглядела очень несчастной, явно тяжело переживая несчастье, свалившееся на ее голову.
(Повествователи считают своим долгом сообщить вам, что с тех пор Мария уже никогда не была человеком. До конца своих дней она оставалась ослицей. Ослы вообще очень упрямы.)
Эдуард не смеялся вместе со всеми. Он обернулся к стражникам.
– Уведите ее.
Питер Баннистер, случайно оказавшийся под рукой, накинул на шею развенчанной королевы веревку и вывел ее из зала.
Эдуард приблизился к трону. Обычное кресло, просто возвеличенное людьми, подумал он. И даже не слишком удобное. Тем не менее он осторожно уселся на него и огляделся. Именно этого от него и ожидали.