Но ему не хотелось думать о том, что этому подвергнется Нари.

Не твое дело – ставить что-либо под сомнение, – одернул он сам себя и поднес телескоп к глазам. Не сейчас и уж точно не тогда, когда они поженятся. Али не отнесся всерьез к упорству Мунтадира. Никто не мог долго противостоять желаниям его отца.

Али потерял счет времени, оставаясь на крыше, погруженный в свои мысли и глядя на звезды. Такое одиночество было редкой удачей при жизни во дворце, и черный бархат небосклона, и подмигивающие издалека солнца как будто приглашали его задержаться. Наконец он опустил телескоп на колени, облокотился на каменный парапет и стал смотреть на темное озеро.

Задумавшись, Али погрузился в полудрему и только через несколько минут заметил, что пришел слуга-шафит и собирал оставленные кубки из-под вина и блюда с недоеденными угощениями.

– Вы закончили, принц?

Али поднял голову. Шафит показывал на тарелку с орехами и кубок Мунтадира.

– Да, спасибо.

Али нагнулся, чтобы вынуть линзу из телескопа, и тихонько выругался, уколовшись об острый край стекла. Но он обещал астрономам, что сам лично упакует драгоценный прибор.

Что-то ударило его по затылку.

Али зашатался. Блюдо орехов грохнулось на пол. Все было как в тумане, когда Али попытался повернуться. Он увидел шафита, блеск темного лезвия…

И чудовищное, рвущее, неправильное чувство острого удара в живот.

Сначала он почувствовал посторонний холод, что-то новое и жесткое там, где раньше ничего не было. Шипение, как будто лезвие выжигало клеймо на ране.

Али открыл рот, собираясь закричать, когда боль накрыла его ослепительной волной. Слуга сунул ему в зубы тряпку, заглушая крик, и с силой толкнул его к каменной стене.

Но это был не слуга. Глаза шафита стали медными, краснота прошлась по черным волосам. Ханно.

– Не узнал меня, крокодил? – процедил лицедей.

Левая рука Али была заведена за спину. Он попытался оттолкнуть от себя Ханно свободной рукой, но в ответ шафит провернул в нем лезвие. Али закричал в тряпку и уронил руку. Горячая кровь потекла на тунику, окрашивая ткань черным.

– Больно, не правда ли? – издевался Ханно. – Железное лезвие. Страшно дорогое. По иронии судьбы куплено на твои последние деньги.

Он всадил нож глубже и остановился только тогда, когда лезвие уперлось в камень за спиной Али.