– Похоже, пора собираться в дорогу, Каве. Теперь попрошу меня извинить. – Он направился к телу Мардония. – Мне нужно предать огню прах этого воина.

Дара собственноручно сложил погребальный костер для Мардония и стоял там, пока костер не превратился в пепел, и только дотлевающая зола слабо освещала темную ночь. К тому времени Дара остался один. Манижа, проследив за церемонией прощания, ушла провожать Каве, а остальным солдатам Дара приказал возвращаться к исполнению своих обязанностей. Было видно, как они потрясены случившимся. При всей преданности делу и усердных тренировках, мало кому из них случалось видеть такую битву, которая заканчивалась истекающим кровью трупом на снегу. В глазах рекрутов читался немой вопрос: неужели та же участь постигнет и их в Дэвабаде?

Дара не мог ответить им «нет» и ненавидел себя за это.

Он вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к своему плечу, и обернулся.

– Иртемида?

Лучница подошла к нему ближе.

– Мы подумали, что кто-то должен тебя проведать, – тихо сказала она. Ее взгляд упал на дымящееся пепелище. – Не могу поверить, что его больше нет. – Ее голос дрожал. – Нужно было всегда держать лук под рукой, как ты и учил…

– Здесь нет твоей вины, – твердо заверил Дара. – Этот пескоплав, должно быть, только и ждал удобного случая. – Он пожал ее плечо. – Кроме того, он отразил мои выстрелы. Ты же не думаешь, что превзошла бы своего учителя? – спросил он с оскорбленным видом.

Это вызвало у нее грустную улыбку.

– Лет десять видно будет. – Она перестала улыбаться. – Есть… кое-что еще. Нам показалось, ты должен это увидеть.

Услышав ее тон, Дара нахмурился.

– Показывай.

Земля хрустела у них под ногами, когда она повела его по темному лесу.

– Бахрам заметил это, когда водил лошадей в поле. Сказал, куда ни глянь – везде так.

Они вышли на опушку. Перед ними простиралась долина. Река сверкала серпантином лунного света и обычно была самым ярким пятном пейзажа.

Но весенняя трава не была темна. Она светилась теплым медным светом, как две капли воды похожим на ядовитый пар Манижи. Словно смертельный туман низко стелился по земле.

– Бахрам… он долго скакал, Афшин. И говорит, что это повсюду. – Она сглотнула. – Мы пока не говорили бану Нахиде. Мы сомневались, в наших ли это полномочиях. Но ведь… это же не значит… – Она осеклась, не в силах высказать то же жуткое предположение, что терзало сейчас и Дару.

– Этому должно быть объяснение, – решил он наконец. – Я поговорю с ней.

Он направился прямиком к шатру Манижи, не обращая внимания ни на взгляды своих воинов, ни на смешки ифритов у потрескивающего костра. Несмотря на поздний час, она не спала. Сквозь войлок пробивался свет масляных ламп, и Дара почувствовал в воздухе запах свежезаваренного чая.