В раздумье Хаттер нахмурилась.

– М-м-м, нет! Они не работали с этой информацией. Не думаю, что вам нужно упоминать о Мэнксе в вашем заявлении. Пусть массмедиа фокусируются на важных деталях. Мы хотим, чтобы люди искали вашего сына и машину. Вот о чем вам стоит говорить. Все остальное в лучшем случае не имеет значения, а в худшем – отвлекает внимание.

– Автомобиль, мой сын и Мэнкс, – сказала Вик. – Мы хотим, чтобы все искали Мэнкса.

– Да. Конечно.

Она сделала два шага к двери, затем быстро повернулась и сказала:

– Вы замечательно держитесь, Виктория. Вы остаетесь очень сильной в ужасное время. Вами сделано так много, что я не хочу просить вас о большем. Но когда вы будете готовы, мы сядем и я потребую всю историю с ваших собственных слов. Мне нужно больше узнать о том, что Мэнкс делал с вами. Это улучшит наши шансы найти вашего сына.

– Я уже говорила, что он делал со мной. Вчера вечером я рассказала вам всю историю. Он бил меня молотом, потом загнал в озеро и уехал с моим сыном.

– Извините. Я не уточнила свои слова. Меня не интересует, что Мэнкс делал с вами вчера вечером. Я говорю о 1996 годе. Я говорю о времени, когда он похитил вас.

* * *

Вик догадывалась, что Хаттер была дотошной женщиной – терпеливой и понимающей. Размышляя взвешенно и досконально, она пришла к выводу, что Вик заблуждалась относительно Чарли Мэнкса. Но если она не верила, что Мэнкс похитил Вейна, то каким был ее вариант событий?

Вик осознавала угрозу, от которой она не могла избавиться. Это как ехать на мотоцикле и внезапно понять, что под колесами был черный лед – что любое движение могло пустить машину в неконтролируемый вираж.

Я не сомневаюсь, что вас кто-то избил, – сказала Хаттер. – Вряд ли наши люди будут это отрицать.

И: Вы провели в колорадской психиатрической больнице больше месяца. У вас диагностировали тяжелую психосоматическую деадаптацию и шизофрению.

Сидя за столом с чашкой кофе, в состоянии относительного покоя и бездействия, Вик наконец сложила все вместе. Когда у нее сформировались выводы, она почувствовала в затылке сухую прохладу и пощипывание кожи – физические проявления удивления и ужаса. Осознав эти чувства, она глотнула горячий кофе, чтобы прогнать болезненный холод и соответствующее ощущение тревоги. Вик изо всех сил старалась оставаться совершенно собранной… хотя бы в своем уме.