Далтри порылся в кармане, достал десятидолларовую купюру и сунул ее в руку медбрата.

– Вот, получи. Живи долго и счастливо. Разве не так говорится в «Звездном пути»?

Бильбо посмотрел на грязную купюру. Он ожидал по крайней мере двадцатку. Затем взгляд мужчины перешел к тату «Серенити».

– Да. Я догадывался. Ошибаешься, мужик. Я не фанат «Звездного пути». Видишь мое тату? Это «Серенити», а не «Энтерпрайз». Я бурая шинель.

– Ты больше похоже на перебежчика, – сказал Далтри и засмеялся.

Часть его слюны попала Бильбо в лицо. Тот хотел бросить десять долларов себе под ноги, показать средний палец и уйти. Затем он подумал о деньгах, еще раз подумал – на этот раз лучше – и сунул наличность в карман. Он собирал заначку на татуировку Баффи. Чернила были недешевые.

ЗДЕСЬ, штат Айова

Когда Мэгги проснулась, ее рука соскользнула с талии Вик. Голова подруги покоилась на ее грудине. Она была самой красивой женщиной, с которой Мэгги когда-нибудь спала. Ей хотелось поцеловать ее, но она не стала. Куда больше Мэгги хотела расчесать Вик спутанные ветром волосы, распрямить их и сделать блестящими. Еще она мечтала помыть ей ноги и натереть их маслом. Мэгги грезила о том, чтобы они обладали бо́льшим временем и могли поговорить о чем-нибудь другом, чем Чарли Мэнкс. Не то чтобы ей хотелось говорить. Она любила слушать. Она пугалась тех моментов в беседе, когда наступала ее очередь открывать свой чертов р-р-рот.

Мэгги чувствовала, что спала очень долго, и понимала, что не сможет заснуть еще несколько часов. Она отодвинулась от Вик, убрала волосы с лица и соскользнула с кушетки. Пришло время чар. Теперь, когда ее подруга спала, она могла делать все, что ей полагалось выполнять, – все, во что верили костяшки.

Мэгги прикурила сигарету и зажгла свечу. Надела свою шляпу. Поставила мешочек «Скраблла» перед собой и развязала золотистую нить. Всматриваясь в темноту внутри, она вдохнула дым сигареты. Было поздно. Ей хотелось принять таблетку окси и вздремнуть, но она сначала должна была выполнить просьбу Вик. Мэгги приподняла руки, нашла ворот своей белой рубашки и расстегнула его, выставив левую грудь. Она вытащила сигарету изо рта, закрыла глаза и приложила пылающий кончик к соску. Она держала сигарету у тела долгое время, вонзая ее в нежную плоть и выпуская тонкое свистящее дыхание сквозь сжатые зубы. До нее доносился запах горения.

Женщина убрала потухшую сигарету и склонилась к столу, мигая сквозь слезы. Ее запястья были прижаты к краю стола. Боль в груди стала острой и сильной. Она стала волшебной. Священной.