Он отвел взгляд, и Келси прищурилась:

– Ты это не серьезно.

– Послушайте, госпожа. Очень внимательно. – Булава побледнел, и Келси внезапно поняла, что каменное выражение его лица, которое она ошибочно принимала за смирение, на самом деле было гневом. Глубоким, безмолвным гневом, что гораздо хуже бурлящей ярости, которой, на ее памяти, Булава отдавался раз или два. – Вы сделали много вещей, которые я бы не сделал. Вы азартны. Вы не продумываете последствия, не принимаете советы людей, более осведомленных, чем вы. И все же до сих пор я никогда не осуждал ваши действия.

– Почему? – прошипела она. – Почему Торн так важен?

– Да Торн тут ни при чем! – взревел Булава, и Келси отпрянула. – Перестаньте вести себя, как ребенок! Это вы, госпожа. Вы изменились!

– Это? – Келси провела рукой по лицу и шее. – Тебя это заботит?

– Мне плевать, если вы превратитесь в саму Прекрасную Королеву, но проблема не в вашем новом лице, госпожа. Вы другая.

– Менее наивная.

– Нет. Более жестокая.

Келси сжала челюсти.

– И что с того?

– Подумайте, госпожа. Есть вещи и пострашнее, чем стать вашей матерью.

Гнев Келси прорвался, и несколько секунд она была на волоске от того, чтобы вцепиться в Булаву и перекинуть его через стену. Она могла сделать это, она знала… Казнь Торна разбудила что-то внутри нее, какую-то тварь, преследующую ее в повседневной жизни, ищущую любой повод, чтобы выпрыгнуть. Эта тварь была хищной, безжалостной и не хотела снова засыпать.

Булава шагнул вперед, протягивая руку, чтобы взять ее за плечо. Булава никогда не прикасался к ней, если вопрос не касался безопасности, и Келси так удивилась, что тут же успокоилась, чувствуя, как гнев отступает.

– Снимите ваши драгоценности, госпожа, – попросил Булава. – Отпустите их. Да, они принесли немалую пользу, но это не стоит того, что с вами происходит. Я их спрячу. Никто никогда их не найдет. Возведите свой трон, свое наследие на чем-нибудь другом.

На мгновение Келси задумалась, не прав ли он, не таится ли корень зла в ее драгоценностях. Сны, голоса, постоянные вторжения Лили… какая-то часть жизни Келси, похоже, потерялась в пути. То, как ее стражники смотрели на нее теперь, когда думали, что она не видит: неуверенно, недоверчиво, иногда даже испуганно. Чувство беспомощности, когда она поглядела в зеркало и обнаружила уставившееся на нее лицо Лили. Все стало плохо, и Келси даже не была уверена, когда именно это произошло.

Но сапфиры… Булава просил о невозможном. И не важно, что сапфиры больше ничего не делали и казались безжизненными. Они принадлежали ей, и теперь Келси столкнулась с жестокой правдой: у нее были свои наркотики. Просто в другой форме.