А еще был запах. Холл пробыл солдатом слишком давно, чтобы не узнать острый запах меди, висящий в воздухе. Здесь пролилась кровь, много крови, причем не так давно. Им не попалось ни одного тела, но спускаясь вниз, они не раз видели забрызганные красным стены и лужи на полу.
Шпионка Булавы должна была ждать в конце лестницы, чтобы открыть дверь в подземелья, но ее там не оказалось. Вместо нее они увидели железные двери, створки которых выглядели так, словно в них били тараном. Прутья были изогнуты, одна створка чудом держалась на последней петле.
– Что тут, черт возьми, произошло? – прошептал Блазер.
– Будьте готовы ко всему, – сказал Булава. Он вытащил оружие, давшее ему имя. В свете факелов его лицо казалось бледным, почти призрачным. Если с Королевой что-то случилось, трудно было представить, как с этим справится Булава.
– Вперед, давайте поторопимся.
Они миновали последний пролет лестницы так тихо, что слышен был лишь треск огня на концах факелов. Холл беспокоился, что Левье со своими людьми может все испортить, но беспокойство было напрасным; они двигались тише всех. Холл не услышал ни шороха, ни стука.
– Сэр, – тихо позвал Кибб. – Здесь кровавый след.
Холл наклонился и увидел, что подсохшие капли крови пятнают серый камень каждые несколько ступенек. За всем своим беспокойством по поводу рискованности их затеи он совсем не думал о том, что Королева может быть в реальной опасности. Она была ценной пленницей, козырной картой в любых переговорах; даже если бы ее избили по велению Красной Королевы – такое не было редкостью в мортийских тюрьмах во все времена – то не нанесли бы серьезных увечий. Тем более, не избили бы до смерти.
Но при виде этой крови сердце Холла сжалось. За последние несколько недель он не раз мысленно прокручивал в голове свои гневные слова в адрес Королевы. Он тогда сказал, что она гонится за популярностью. Он задолжал ей извинения, но шанса так и не представилось.
– След идет в ее сторону, – пробормотал Левье, и Холл заметил, что он тоже нервничает. Левье отличался завидным хладнокровием; Холл видел его пару раз во время встреч в Цитадели, и никогда прежде не замечал беспокойства на его лице. До сих пор. Боль в груди Холла усилилась. Он чувствовал, что все слишком легко, и что-то обязательно должно было пойти не так.
Доходившие до Холла слухи о мортийских подземельях вовсе не были преувеличением. Здесь было невероятно холодно даже солдату, который в походах не раз спал зимой на на снегу. Во многих камерах не было даже тюфяков, обязательных в тюрьме Нового Лондона. Большая часть факелов на стенах прогорела, и в некоторых частях коридора факелы, которые несли Левье и Корин, были единственным источником света.