– Боже, помоги нам! – вскрикнул Гэвин, и Роу хотел было велеть ему заткнуться – только такой дурак, как Гэвин будет верить, что Бог есть, даже в такой момент – но прикусил язык. Гэвин может ему сейчас пригодиться. Кэти смотрела на тело Джонатана и ее плечи ходили ходуном, а Роу разглядывал ее так, словно видел впервые в жизни.

– Кэти? – позвал он.

Она подняла голову и Ален завизжал.

Ее рот распахнулся так широко, словно она заходилась криком. На глазах у Роу он открывался все шире и шире, попутно округляясь, пока, наконец, не стал размером почти с ее голову. Глаза и нос при этом отъезжали назад, пока не очутились сначала на макушке, а потом и на затылке. Распахнутый рот превратился в черную дыру, и Роу с ужасом следил за тем, как оттуда появляются сначала пальцы, а затем и вся рука.

Ален кинулся прочь из комнаты, не переставая кричать, и Хоуэлл с Морганом наступали ему на пятки. Гэвин и Лир остались, но Гэвин забился под кафедру, обхватив себя руками и с неимоверным ужасом следил за превращением Кэти. Вот показалось плечо, а следом, чуть растянув края дыры, высунулась наружу голова, и лишь увидев лицо, Роу закричал сам. Мертвые его не пугали. Он возился с трупами много лет. Мертвые его не пугали, но это был не труп.

Это был призрак.

Лили Фримен выбралась из тела Кэти, сбросив его так же легко, как змея – кожу, и оставила лежать маленькой жалкой кучкой на полу. Лили была обнаженной, и все ее тело покрывали черные полосы, похожие на земляные разводы, длинные темные волосы покрывалом лежали на спине; и вообще, эта женщина выглядела намного моложе той Лили, которую помнил Роу. Он уже видел и эту Лили, на портрете, висящем в гостиной Тиров. Несколько раз Роу тайком пробирался в их дом, когда он был пуст, и этот портрет Лили всегда поражал его, хоть он сам и не знал почему. Как бы мало Роу ни ценил свою мать, он всегда разделял ее гнев, глядя на этот портрет, на безмерно счастливую Лили, все разрушившую, и забравшую то, что причиталось Финнам по праву.

На Лили была его корона. Роу с ужасом уставился на сверкающий серебром и синевой обруч; он бы легко убил за него, не погнушался бы пытать Кэти, если бы до этого дошло, но снять его с головы призрака он не мог, как не мог снять цепочку с сапфиром с шеи мертвого Джонатана. С таким же успехом корона могла оказаться на луне.

Женщина обернулась и посмотрела на Роу, заставив его снова закричать. Лицо принадлежало Лили, но вот глаза на нем были чернильно-черными провалами. Сжатые губы чернели по краям, словно обведенные сажей.

– Ты был прав, Роу, – прошептала она, и хуже всего, слова и голос принадлежали Кэти, но вылетали они из уст этого чудовищного видения. – У нас здесь нет места для особенных людей.