Гомес делает неловкий жест.

– Я сейчас, – говорит он и исчезает в доме.

Мне кажется, что он не вернется, но он снова появляется с зажженной сигаретой в руке. Я сажусь на хилый стол для пикников, сырой от дождя и засыпанный еловыми иголками. Здесь холодно.

– Вы еще пытаетесь завести ребенка?

Вопрос меня поражает, но тут я понимаю, что Клэр, возможно, и делится с Клариссой всем, но, может быть, Кларисса ничего не говорит Гомесу.

– Да.

– Клэр по-прежнему расстроена… насчет выкидыша?

– Выкидышей. Множественное число. Было уже три.

– Потеря одного ребенка, мистер Детамбль, может рассматриваться как неудача; но потеря трех – это просто безрассудство.

– Ничего смешного, Гомес.

– Прости. – Гомес выглядит пристыженным.

Я не хочу говорить об этом. Не знаю, какими словами описать это, и почти не могу говорить об этом с Клэр, с Кендриком и другими врачами, которым мы выложили нашу грустную историю.

– Прости, – повторяет Гомес.

– Пойдем внутрь. – Я встаю.

– А, мы им не нужны, они хотят поговорить о своем, о девичьем.

– Хм. Тогда ладно. Как насчет «Чикаго Капс»? – снова сажусь я.

– Заткнись.

Ни он, ни я не следим за бейсболом. Гомес ходит взад-вперед. Мне бы хотелось, чтобы он остановился или, еще лучше, ушел в дом.

– Итак, в чем проблема? – спрашивает он небрежно.

– С чем? С «Чикаго Капс»? Я бы сказал, питчер у них ни к черту.