– Там, сэр, – сказала служанка, но Бан уже видел.

Два неподвижных тела.

Риган свернулась возле зарослей корней боярышника, из которых вырастало короткое, изогнутое дерево без листьев, но с десятками кровавых ягод. Длинные темные волосы Риган были распущены, веер ее кудрей был распростерт по груди Коннли.

Герцог был мертв.

Его прекрасные глаза полностью не закрылись, оставив щель сине-зеленого цвета сиять на свету. Губы в каплях крови, в остальном бескровные; засохшая кровь потрескалась на куртке, порванная рубашка все еще наполовину была обернута вокруг него, вместе с удивительно чистой повязкой. Одна рука спряталась под Риган. Другая лежала на боку. Ладонь открытая и пустая.

Бан не мог пошевелиться. Только не Коннли, нет.

Нет.

– Риган, – прошептал Лис Бан, а затем заметил, что ее плечи слегка двигались от дыхания.

Опустившись на колени от потрясения, он вдруг внезапно подумал, может, его отец все-таки не умер. Воздух проходил по губам и языку Бана, наполняя легкие, но он этого не чувствовал. Бан задыхался и тупел от этой жизни.

– Она не двигается, – произнесла асторская служанка. – Я не могу заставить ее говорить, есть или пить.

– Что случилось? – успел шепнуть Бан.

– Коннли и Эрригал убили друг друга.

– Это он… значит, он мертв.

Служанка положила руку на плечо Бана.

– Со вчерашнего вечера, хотя Коннли продержался почти до рассвета. Риган хотела забрать его домой. Она пыталась спасти своего мужа.

Бан с трудом поднялся на ноги и направился к двум лежащим людям.

– Риган, – позвал он, затем снова опустился на колени, коснувшись сначала руки Коннли. Она была холодной, скованная смертельным оцепенением. Бан покачал головой, словно протестуя. Тело должно было быть очищено до этого момента или закопано в корни. Риган могла бы – должна была – попросить корни забрать его, еще свежего, чтобы черви снов и перерождений пировали. Лис Бан произнес это на языке деревьев, но тихо. Боярышник задрожал, его корни дрогнули в знак согласия.

Риган сжимала тело мужа. Ее напряженные, дрожащие руки были единственным знаком, что она еще осознает себя в этом мире.

Бан поцеловал Коннли в лоб. Он не мог сомкнуть веки. Бан прослезился и оперся лбом о Коннли, вдыхая кислый запах смерти, мочи и густой запах известняка и глины. Звезды и черви. Бан жалел, что покинул замок. Он должен был оставаться там и стать свидетелем смерти своего отца.

Если бы он не был с Элией, мог ли он спасти жизнь Коннли?