Волосы Лира пахли бергамотовым маслом Далат, и Элия обхватила его руками, уткнувшись лицом отцу в шею.
– О, Элия, – пробормотал король. – О, моя малышка, моя малышка, звездочка. Ты не оставишь меня. Никогда.
– Нет, отец, – прошептала она.
Он посадил ее к себе на бедро, хотя девочке уже было восемь лет и она достаточно вытянулась в рост, и отнес ее на скамейку Далат. Они сидели вместе. Лир обнимал Элию и плакал. Она ухватилась за край его пальто, старого, инкрустированного вышитыми звездами. Далат позволила Элии пришить три из них возле воротника. Девочка коснулась пальцем одной из них. Король затрясся, а Элия вымазала слезами его грудь.
– Звезды обещали, что этот день будет таким, каков он и есть, – прошептал король. Его нос застрял в волосах Элии. Дыхание прошло сквозь завитки, согревая кожу ее головы. – Мы можем только уступить им, моя звезда. Они все видят и знают, что именно будет частью всех нас. Ты родилась под Калпурлахом, верной и постоянной звездой-дитя. Мое сердце, моя звездная принцесса.
Элия крепко прижалась к Лиру. Вишневые деревья склонились вокруг них, укрывая принцессу и короля в их горе.
– Нет, – ее отец сидел прямо. В его глазах появился огонь гнева. – Ничего подобного.
Элия коснулась его щеки. Морщины на лице Лира еще больше углубились этим утром. Отец согнулся от горя и старости, и сквозь слезы девочка увидела мерцающую седину в короткой бороде, совсем рядом с ухом, словно брызги позднего звездного света.
– Не говорить на языке деревьев? – смущенно спросила она. Это был естественный язык Иннис Лира с тех пор как остров поднялся из моря.
– Теперь нет ничего, кроме звезд, – поклялся король.
Он взял дочь за подбородок длинными белыми руками.
– Все звезды для Иннис Лира.
–
Она изучала свои ладони на предмет шрамов, как будто память могла сгладить шрамы, покрывшие ее сердце.
Король вздрогнул и проснулся. Он ворчал про себя: «Ветер не слушает».
– Так и есть, – сказала Элия. – Особенно, когда звезды скрыты светом дня.