Стою, красный, как имерр. Признаться, что не хватило – на пороге начал?.. Зэльтэн насмешливо смотрит – и вдруг ласково гладит по щеке… дотянулась!

– Синеглазый, вот не думала, что скажу… Арген повёрнутый на постели был. Только там счастливым и становился, сутками готов был не вылезать. А уж силён был! Словно лэктэрх на Взлёте, только у тех Взлёт в полвека раз, а у сына Эскена, почитай, каждую ночь! Меня всю измучил, в спальне как наказание отбывала… Возненавидела утехи эти! Видимо, не всё отцовское в тебе Тор извёл!

– Мама, – заставляю глядеть в её глаза, зелёные, но не того оттенка, что бесконечно волнует кровь, – ладно, Дэрэк тебя пренебрежением обидел, и мы оба вели себя… неподобающе. Но когда я только вернулся… почему ты меня не приняла?!

Этот вопрос я задавал себе всю жизнь. Сначала злясь и негодуя, затем смирившись и ища в себе причину. Находя их миллион – и всё равно тоскуя.

– Почему? – переспрашивает Зэльтэн.

Медленно допивает ойт, ставит кружку подальше. Но взгляд не отводит:

– Джэд, я не поверила, что это ты. То ли была такой плохой матерью, что сердце не подсказало, то ли так глубоко смирилась с твоей смертью и своим позором. Я помнила тебя трёхмесячным младенцем, никогда бы не перепутала твою ауру. Я действительно тебя искала, подозревала Аргена в ужасных вещах… Но поверила в твою смерть и забыла как страшный сон. Ты пришёл настолько неожиданно, что усомнились все в Саоре! Взрослый, бесстрастный, язвительный… ничем не напоминающий моего сына! Вместо ауры – пустота… Воспитанник Хранителя! Мне казалось, что это какой-то посмертный розыгрыш Аргена. Или очередные козни Лекста. Чья-то злая шутка! Только не мой воскресший ребёнок, с которым я обошлась столь жестоко и подло!

Зэльтэн опускает ресницы – на миг, чтобы снова смотреть мне в глаза:

– Я предала тебя второй раз – отказавшись. И ещё – на Поединке. Даже желала победы Лексту – принца я боялась меньше, чем встретиться с тобой взглядом! Но ты победил – и как! Только после этого Тор соизволил прийти ко мне во сне, объявив бесповоротно – «это твой сын». Дальше… я не знала, как быть. И ты, и я горды, сынок. А ты к тому же был слишком неприступным, таким холодным… и так скоро стал великим. Легендой Саора. Синеглазым совершенством, не нуждавшимся ни в чём и ни в ком, и уж точно не в матери-предательнице. Прийти и повиниться означало сломать себя окончательно. Но тогда я просто держалась на расстоянии. Как простая почтительная подданная. Терпела и ждала возвращения второго сына.

Взгляд перемещается на белоснежную вершину Солха вдалеке: