ГЛАВА 17 ОБЕТЫ И КЛЯТВЫ

ГЛАВА 17

ОБЕТЫ И КЛЯТВЫ

Состроенная второпях болотная свадьба напоминала Изольде худший ее кошмар. Ведь невесту выдавали замуж за угнетателя вопреки ее желанию, пусть Лотарэ и считала иначе, да еще навсегда отнимали надежду на возвращение домой. То же случилось с матерью принцессы, поступить подобным образом собирались и с ней самой. К каким последствиям это привело?

Сооружая сложную косу из волос-веточек будущей новобрачной, колдунья хмурилась, обозревала исподлобья присутствующих, словно осужденных преступников, но молчала. Сама-то она повинна не меньше других: заплела чары, исподволь впутав в них горемыку Лотарэ, и еще радовалась тому, как ловко проучила Давена Сверра.

Не догадывавшаяся о ее самоистязании ветресса сидела смирно, доверчиво позволяя украшать себя, как заблагорассудится терновой колдунье. Роль невесты была ей в новинку, и непривычная суета вокруг немного стесняла. До этого Лотарэ приходилось обряжать будущих жен Давена Сверра, но тогда все складывалось по-другому: похищенные девушки давились горькими слезами, пока гибкие зеленые руки шнуровали подвенечные платья. Ветресса была для них тюремщицей, а свадебный ритуал — началом неминуемого конца.

Лотарэ же встреча с женихом лицом к лицу не страшила. После месяцев, проведенных в Сеам Хор в одиноких скитаниях, она постигла, что больше не боится за свою жизнь. А вот судьба верховного северного владыки, напротив, тревожила до мурашек.

Завидев его издалека, ветресса ужаснулась: иссушен, как деревья в Мертвом саду, измучен… Силы, бывшие некогда сутью Хёльмвинда, покинули его, но едва ли не столь губительно, как пустота, образовавшаяся на их месте, повелителя подтачивало другое чувство.

Потеря, злость, разочарование?.. Лотарэ все гадала и не могла распознать по утратившему привычное свечение лицу. А заглядывать в прозрачные глаза слишком долго она не смела. В конце концов, кто такая Ветресса скалистых ущелий, чтобы копаться у владыки в душе? И дабы ненароком не нанести оскорбление бесцеремонной опекой, она лишь низко, почтительно поклонилась.

— Не теперь, когда обскакать меня способен любой полувихрь, — возразил Хёльмвинд, упираясь ладонью ей в плечо.

Но исполненная искреннего уважения утопленница в ответ стиснула ее и зашептала:

— Ни вихрь, ни шторм не сравнятся с нашим верховным! Для меня вы — единственный и самый достойный владыка Железного дома, в каком бы облике ни предстали…

И смущенная собственной вольностью, она залилась изумрудной краской.

Изольду ее откровение растревожило пуще прежнего: как может Хёльмвинд платить за преданность черствостью расчетливого властелина? Но препираться с верховным она не собиралась, как и навязывать свою компанию. Раз он вознамерился добыть для Вей Эрны искомое любой ценой, она посодействует. Обременять же больше не будет.