Но поделиться мыслями принц не успел. Выписав вокруг своего чертога с десяток кривых колец, болотный король осадил усатых скакунов прямо над крыльцом и, предоставив им в одиночку пристраиваться к каретному сараю, спрыгнул на подъездную аллею.

— Лестно, когда тебя встречает жена в окружении подданных… Утомление как рукой снимает. Осталось закатить пир для полного счастья, но до того надобно разобраться с теми, кому в подводном дворце не место!

Не произнося ни слова, Лотарэ выступила навстречу мужу, стараясь высмотреть за его спиной взъерошенную златокудрую голову.

— Не ищи понапрасну, — глумливо сообщил болотник. — Ведьмы со мной нет.

— Где же она? — произнесла ветресса так тихо, что едва встревожила стоячую воду.

— На берегу. — Он обнажил мелкие острые резцы. — Правда, на каком — мне неведомо, но есть ли разница? Костяную штуковину, которую искала в башне, чертовка получила. Наступил черед и мне воздать за труды.

— О ч-чем ты говоришь? — Чтобы подавить трепет, Лотарэ обняла себя, ухватившись за локти под широкими рукавами.

Но болотному королю не было дела до ее переживаний. Поймав под прицел черных глаз складную фигуру ее бывшего повелителя, он ухмыльнулся, размашистым шагом направился к своему чертогу.

— Сначала я утоплю тебя! — прозвучало угрожающее. — Затем возьмусь за благоверного терновой поганки и уж постараюсь, чтобы она знатно помучилась, прежде чем отличит ваши искромсанные лица друг от друга!

Действуя скорее по наитию, чем из страха, Хёльмвинд подался назад, отыскал ладонью спящее кольцо боевого хлыста.

— Беги, если желаешь, — рассмеялся Давен Сверр, превратно толкуя его отступление. — Скрыться в этих коридорах все равно не получится — только продлить собственные страдания, что, впрочем, не идет вразрез с моими замыслами.

Через миг он уже был на пороге. Благоговевшие перед напором властелина утопленницы поспешили убраться с его пути, и только Ветресса скалистых ущелий осталась заслонять вход в парадный холл.

— Прочь с дороги, — потребовал болотник, надвигаясь на нее.

Но Лотарэ лишь стиснула похолодевшие пальцы в кулаки.

— Отойди…

Бескровные ее губы приоткрылись, произнося единственное слово:

— Нет…

— Что-о-о? — взревел медведем разгневанный болотный повелитель. — Ты дерзнула перечить мне, утопленница, — своему мужу, королю? Клянусь хвостом русалки, я выполнил свой зарок, данный тьер-на-вьёр: она с ветряной побрякушкой невредимой добралась до поверхности. А о судьбе ее прихвостней мы не договаривались! Мыслимо, чтоб я помиловал и этих двоих, словно мои владения — какой-то проходной двор! Нет уж, пусть платят за двойной постой в трясинах, как расплачивались остальные, — жизнью!