– Ох, – мягко сказал Таниэль, посмотрев в сторону. – Как жаль, что вы не появились здесь пятью годами раньше. Вам не следовало так долго работать на Ито.

– Вы тогда еще не были моим Таниэлем. Вы еще не сформировались. И я бы вам не понравился.

Таниэль слегка улыбнулся. Так оно и было. До взрыва бомбы он был другим человеком.

– Простите меня, – сказал Мори.

– Не нужно извиняться за то, что вы сделали меня лучше. Я был… – Он помотал головой. – Если бы я не пережил взрыва в Скотланд-Ярде, я бы так и умер клерком, не став пианистом.

Мори улыбнулся, но потом отвернулся, закашлявшись.

– Вы не могли тут что-нибудь подцепить? – нахмурился Таниэль.

– Нет, тут просто холодно. Они не позволяют закрывать окна.

– Вам надо быть осторожнее, – сказал Таниэль, понимая, что ведет себя как наседка, но одновременно остро осознавая, что Мори намного старше его. Как вспышка, к нему вдруг пришло понимание, что ко времени, когда Мори будет за пятьдесят, для него все закончится: он будет одним из тех одиноких мужчин, что ранним утром прогуливаются по Гайд-парку, кормя скворцов и ни о чем не думая. Таниэль прочистил горло.

– Ладно, мне нужно идти, пока они не выставили меня силой. Я вернусь завтра утром, – он сделал паузу. – Не уходите один, дождитесь меня.

– Хорошо, – озадаченно ответил Мори.

Таниэль взглянул на сердито уставившуюся на него сестру. Он встал и пожал Мори руку.

– Спокойной ночи, Кэйта.

Мори медленно улыбнулся и кивнул.

XXX

XXX

Таниэль когда-то читал статью то ли в «Иллюстрированных лондонских новостях», то ли еще в какой-то газете с похожим шрифтом, что полное пргружение в ситуацию излечивает от страха. Это оказалось чепухой. Когда они вернулись на Филигранную улицу, Мори отказался даже подниматься на второй этаж. Вместо этого он, закутавшись в одеяло, проводил целые дни в гостиной, за чтением принадлежавшей Таниэлю и так и не прочитанной им «Анны Карениной». Он провозгласил, что русские в совершенстве владеют искусством сочинения по-настоящему скучных романов, а он перестает испытывать страх только в состоянии крайней скуки. Ему было особенно скучно, потому что он помнил, как читал окончание романа в ближайшем будущем.

За окном нескончаемо шел снег. Весь транспорт в Лондоне остановился. Таниэлю это, конечно же, доставило бы массу неудобств, но Фэншоу дал ему неделю отпуска, поэтому самым длинным маршрутом для него был поход в бакалейную лавку. Снег на земле не успевал смерзнуться и превратиться в лед, так как сверху уже падала новая порция снега и ложилась на землю пушистым покрывалом; снежки, которые лепили дети Хэйверли, рассыпаясь в воздухе, превращались в маленькие снежные вихри, и ветер гнал их вдоль Найтсбриджа.