Под бешеные аплодисменты на сцену взошли «Чертовы сестрички» – с дикими копнами волос и в искусно разорванных черных мантиях. Они взяли инструменты, и Гарри, который с интересом следил за ними и на время забыл, что его ждет, вдруг заметил, как фонарики гаснут, а другие чемпионы и их партнеры поднимаются из-за стола.

– Вставай! – зашипела Парвати. – Нам сейчас танцевать!

Вставая, Гарри наступил на подол собственной мантии. «Чертовы сестрички» затянули печальную траурную мелодию; Гарри вышел на свет в середину зала, тщательно избегая взглядов (но увидел, как машут и ухмыляются Дин и Шеймас), а в следующее мгновение Парвати схватила его за руки – одну обвила вокруг своей талии, вторую цепко стиснула на отлете.

Могло быть хуже, думал Гарри, медленно вращаясь на месте (в танце вела Парвати). Он упорно смотрел поверх голов зрителей, а вскоре многие тоже вышли на освещенную площадку, и чемпионы перестали быть центром внимания. Рядом танцевали Джинни и Невилл – Джинни то и дело морщилась, когда Невилл наступал ей на ногу. Думбльдор вальсировал с мадам Максим. Рядом с ней он казался карликом – верхушка его остроконечной шляпы периодически щекотала ей подбородок, и все же для такой огромной женщины двигалась мадам Максим на удивление грациозно. Шизоглаз, в паре с профессором Синистрой, выделывал какой-то чрезвычайно неэлегантный тустеп; Синистра испуганно уворачивалась от деревянной ноги.

– Симпатичные носочки, Поттер, – пророкотал Хмури, оказавшись рядом. Его волшебный глаз смотрел сквозь подол Гарри.

– А? Да, это мне Добби связал, домовый эльф, – ухмыльнулся тот.

– Он такой жуткий! – шепотом воскликнула Парвати, когда Хмури уцокал подальше. – По-моему, этот его глаз надо запретить!

Тут Гарри с облегчением услышал последнюю дрожащую ноту волынки. «Чертовы сестрички» доиграли, зал вновь разразился рукоплесканиями, и Гарри поспешно отстранился от Парвати.

– Может, пойдем посидим?

– Ой – но – эта тоже очень хорошая! – возразила Парвати. «Чертовы сестрички» заиграли следующую песню, гораздо динамичнее.

– Нет, мне не нравится, – соврал Гарри и, мимо Фреда с Ангелиной, отплясывавших столь лихо, что люди шарахались, опасаясь получить травму, увел Парвати с танцевальной площадки к столику, где сидели Рон и Падма.

– Как дела? – спросил Гарри у Рона, присаживаясь рядом и открывая бутылку усладэля.

Рон не ответил. Он гневно следил за Гермионой и Крумом, танцевавшими неподалеку. Падма сидела, скрестив руки и ноги. Одна ступня подергивалась в такт музыке. Периодически она бросала на Рона недовольные взгляды – на что Рон не обращал ни малейшего внимания. Парвати села подле Гарри, тоже скрестила руки-ноги и уже через пару минут была приглашена на танец мальчиком из «Бэльстэка».