– Я что-то не пойму. У тебя и раны-то никакой нет. Один шрам недельной давности. Откуда тогда столько крови?

– Что? – удивился Раллик, дотрагиваясь до шрама.

Шрам еще не успел покрыться коркой и слегка чесался.

– Дай мне тряпку и лохань с водой. Надо смыть всю эту ржавчину с лица.

– Какую еще ржавчину? – недоуменно спросил Муриллио.

– Ты что, не видишь, в чем у меня лицо? – начал сердиться Раллик.

Муриллио приблизился.

– Теперь видишь? У меня все лицо было намазано порошком Барука, который предохраняет от чужой магии. А как бы еще я сумел убить Оцелота?

– У тебя… совсем чистое лицо. Только немного запекшейся крови. Вот ее тебе надо смыть.

– Сначала дай мне зеркало.

Муриллио принес зеркало. Раллик стал внимательнейшим образом разглядывать свое лицо. Сначала он просто смотрел, затем начал щуриться, подмигивать и корчить рожи.

– Ничего не понимаю, – растерянным тоном произнес ассасин.

– Тут нечего понимать. Ралликом был, Ралликом и остался, – пожал плечами Муриллио. – Сейчас тебе нужно отдохнуть. Крови ты все-таки потерял достаточно. А я пойду разыщу Угря и переброшусь с ним парой фраз.

– Так ты знаешь, кто этот Угорь?

Муриллио отодвинул засов.

– Догадываюсь. Если можешь встать, запри за мной дверь. Так оно лучше будет.

Носовой платок Крюппа был совсем мокрым и не желал вбирать в себя пот, струившийся по лбу толстяка.

– Уважаемый Барук, Крюпп тысячу раз поведал вам все до мельчайших подробностей. Неужели эта пытка будет продолжаться? Выгляните в окно! Крюпп потерял целый день своей драгоценной жизни!

Алхимик смотрел на свои теплые шлепанцы. Иногда он шевелил большими пальцами ног. А время шло. Барук вел себя так, словно Крюппа рядом не было. Он оставался глух и нем к речам толстяка.