– Уважаемый Барук, – снова взмолился Крюпп. – Может, вы все-таки позволите своему верному слуге удалиться? Он еще не вполне оправился после ужасающего путешествия к Гадробийским холмам. Мысли Крюппа заняты сейчас почти исключительно трапезой, состоящей из жареной баранины, картошки, лука и моркови, а также мидий в чесночном масле, фиников, сыра, мелкой копченой рыбешки и, конечно же, кувшина вина. Желудок Крюппа, лишенный за время странствий всех этих простых радостей, сжался до опасных пределов.

Наконец Барук заговорил.

– Весь минувший год помощник Угря, известный мне под именем Круголома, снабжал меня важными сведениями, касающимися Городского совета.

Крюпп закрыл рот, отчетливо щелкнув зубами.

– Разумеется, при желании я мог бы достаточно легко установить личность этого Круголома. У меня хранится два десятка посланий, написанных его рукой и, кстати, на хорошем пергаменте.

Глаза алхимика переместились к каминной полке над очагом.

– Теперь я всерьез намерен установить личность упомянутого Круголома. Я должен встретиться с этим таинственным Угрем. Над Даруджистаном нависла серьезная угроза. Сейчас решается судьба города, и мне нужно знать, каковы цели Угря. Мы могли бы заключить с ним союз, поделиться друг с другом сведениями, которыми оба располагаем, и, возможно, спасти Даруджистан. Возможно.

Крюпп стал прочищать горло, после чего кое-как отер лоб. Мокрый платок он водрузил себе на колено, сложил и запихнул в рукав.

– Если вы желаете передать Угрю послание, Крюпп готов услужить вам и в этом, уважаемый Барук.

Взгляд алхимика застыл на Крюппе.

– Спасибо за предложение. И когда я могу рассчитывать на ответ?

– Сегодня вечером.

– Прекрасно. Честно говоря, мне не очень-то хотелось докапываться до этого Круголома. Твое предложение как нельзя кстати. Теперь можешь идти, Крюпп.

Крюпп встал и поклонился.

– Тогда до вечера, господин Барук.

Оживленные разговоры в комнате ничуть не мешали Коллю. Он спал. Колотун сказал, что сон может продлиться не один день. Однако даже во сне Колль уже не попадет по другую сторону ворот Клобука.

Паран пробовал думать о неожиданном спасении своего нового друга, но эти мысли не уменьшали его досады. Слова Бурдюка противоречили делам. Его саперы минировали самые оживленные городские перекрестки, и сержант не отказался от своего решения взорвать мины. Он не отказался и от попыток установить связь с местной гильдией ассасинов. Спрашивается, зачем? Чтобы руками гильдии убрать влиятельных даруджистанских сановников? Все это противоречило разговорам о мятеже, который якобы должен был вспыхнуть на Генабакийском континенте. Уж если думать о мятеже, разве Дуджеку не следовало искать себе союзников в Даруджистане?