— Да, — коротко сказал старый медик, дав понять, что не собирается распространяться об этом дальше.

Я подтянула коленки к груди и задумчиво посмотрела на Оссе. Тот уже сложил все свои аппараты, но уходить не спешил. Присел и положил чемоданчик на колени, благожелательно мне улыбаясь.

— Спроси, если хочешь.

— Как вы думаете, она изменилась после того, как… на нее воздействовали?

— Немного, — пожал плечами лонгиец, — но любой бы изменился, если бы его волю подчинили. И все же она нисколько не боится молодого тая. Удивительное хладнокровие у доктора Кронберг.

— Но ведь вы тоже не боитесь. Ни Замира, ни меня.

Оссе мягко улыбнулся.

— Это другое. Я фаталист и прагматик, к тому же стар и циничен. Мне платят достаточно, чтобы я мог смириться с риском на этой работе. Тем более что все люди, в принципе, опасны. Другое дело, что не у всех есть такие возможности, как у эсперов. Но за состоянием здоровья инфанта я слежу с его младенчества и пока жив и здоров, а ты… ты по натуре совсем не зла, хотя, как и все женщины, довольно непредсказуема.

Я вздохнула и легла, сохраняя все ту же позу эмбриона. Было тоскливо. Даже лекарства не могли полностью подавить мою тревогу.

«А Юрия вы видели?»

Оссе вздрогнул, услышав меня в голове, и потер виски.

— Не делай так. Я не готов к таким штукам.

— Я не хочу говорить об этом вслух.

— И все же спрашиваешь. Учти, у меня нет тайн от императора.

Я в этом и не сомневалась. Рашид Оссе — не Диего Альварес, который хоть и любил строить из себя хладнокровного агента, нередко действовал против правил в угоду своей интуиции. Нет, доктор не будет хранить мои секреты. Но Альге и так знал о моем интересе к Цехелю и, кажется, не собирался меня за это наказывать. Он вообще был в последнее время удивительно мягок со мной.

— Как много вы знаете о тае Цехеле? — открыто спросила я.

— Мы с этим уважаемым господином не слишком близки. Но раз император ему доверяет, кто я такой, чтобы в нем усомниться? — флегматично произнес Оссе.

Получается, доктор не в курсе изменившейся ситуации? Это вполне в духе моего господина, предпочитающего, чтобы правая рука не ведала, что делает левая. Но это означает, что и Алана пока не знает, что Цехель — не верный пес императора, а преследуемый им лис. Юрий наверняка считает, что контролирует Кронберг, но я была уверена, что и император не спускает с нее глаз, иначе психиатра не допускали бы до Замира.

Рыжеволосая тайнэ — такая же фигура в этой игре, как и я, только менее ценная. И Альге ее беречь не станет. Плохо будет, если она пострадает. Да и Юрий…