Он уселся рядом, разглядывая меня растерянными глазами. Мысли его я читать не могла — на нем был чип, но чувств было достаточно. Внутри него зарождалась паника — он неосознанно понимал: что-то не так. Я коснулась его плеча, нежно улыбаясь. Со стороны казалось, что мы просто на свидании.

— Ты один? — спросила негромко, усиливая волевое давление. — Отвечай.

— Сейчас да. Адем и Гойо остались на базе.

— Откуда вы прибыли?

— С Лонги. Я не должен… общаться, приближаться к объекту.

— Ничего страшного в том, чтобы нарушить правила. — Я ободряюще улыбнулась, заглядывая в карие глаза. — Скажи, какой вам дали приказ?

— Следить. Устранить при необходимости.

Внутри меня все сжалось от страха, и на мгновение я потеряла контроль над лонгийцем. Он моргнул, уже более осмысленно глядя на меня. Рука его потянулась к поясу, где, я уверена, было спрятано оружие.

Я запаниковала — трудно было его удерживать. Чип в голове мешал телепатическому внушению, а проецирующая эмпатия работала хорошо тогда, когда о ней не знали или объект был взят врасплох. Этот же человек знал, кто я такая, и стоило ему на мгновение прийти в себя, как перехватить контроль стало сложно. Я победила Владимира, потому что пылала ненавистью, а симаргл не ждал, что я окажусь для него опасна. Этот лонгиец опасался меня, и его недоверие служило ему лучшей защитой.

Мне ничего не оставалось, как усилить давление. Заставляя его замереть, подчиниться мне. И это сработало. Он точно окаменел, лишь на дне глаз плескалось отчаяние.

— Прости, — прошептала, — но я не хочу умирать.

Может, он и ответил бы что-то, но без моего приказа не мог. А я лихорадочно думала, что делать с преследователем. Убивать его не намеревалась, а отпускать просто так — глупо. Можно было бы попробовать изменить память, но весьма вероятно, что коллеги этого лонгийца почувствуют неладное.

Впрочем, был еще один способ обезопасить себя — сделать агента своим. Заставить быть преданным мне, а не императору. Тончайшее и сложнейшее вмешательство, требующее гораздо больше усилий, чем простое внушение. Мне не нужна была кукла со стеклянными глазами, мне нужен был человек, который, оставаясь в полном разуме и рассудке, действовал бы в моих интересах.

Для того чтобы все получилось, мне нужен был полный контакт. Поэтому я пересела на колени к лонгийцу и прижалась к нему всем телом. Кто-то из глупых подростков с соседней скамейки засвистел, восхищаясь моей смелостью. Но мне уже было все равно, как выгляжу со стороны. Я лавировала в хаосе чужих чувств в поисках того, что могло бы мне пригодиться. Впервые не инстинктивно, а осознанно выбирая переживание или чувство, наиболее ценное для него. Я отбросила ненависть, отбросила страх — они плохие и ненадежные помощники. Мне не нужны были сомнения лонгийца, не нужна была его вера. Я искала то единственно важное, ради чего человек готов на все.