– Так вот почему ты издевался надо мной и называл Морковкой?

– И при этом думал, что никогда не встречал кого-то красивее тебя.

Он опускает голову и смущенно потирает затылок, а его щеки становятся красными.

– Ты прям как Ромео, – дразню я, краснея и пытаясь скрыть свое смущение.

Но он снова обнимает меня и проводит руками по моим крыльям. Его прикосновение легкое и едва ощутимое, но от этого накатывает такая волна удовольствия, что колени подгибаются и начинают дрожать. Я наклоняюсь к Такеру и прижимаюсь щекой к его плечу, старательно вдыхая и выдыхая, пока он медленно водит по моим крыльям вверх и вниз.

– Значит, ты всего лишь ангел, – бормочет он.

Я целую его плечо.

– На четверть ангел.

– Скажи что-нибудь на языке ангелов.

– Что именно?

– Что-нибудь простое, – говорит он. – Что-то правдивое.

– Я люблю тебя, – не задумываясь, шепчу я, вновь удивляясь, как легко мне даются эти слова.

Они звучат, как шепот ветра и звезд, как тихая чистая музыка. Его руки сжимаются на моей талии. И я смотрю ему в лицо.

– Что ты сказала? – спрашивает Такер, но, судя по блеску в его глазах, он прекрасно меня понял.

– Ну, знаешь. Что ты мне нравишься.

– Ну-ну. – Он целует меня в уголок рта и убирает прядь волос с моего лица. – Ты мне тоже очень, очень нравишься.

Что ж, я влюблена. Это настоящее безумие, когда ты забываешь поесть, витаешь в облаках, говоришь по телефону всю ночь напролет, а потом вскакиваешь из постели ранним утром в надежде увидеть своего возлюбленного. Летние дни пролетают незаметно, и каждый день я нахожу в Такере то, из-за чего он мне нравится еще сильнее. Кажется, никто на свете не знает его так же хорошо, как я. Оказывается, он не любит музыку кантри, но терпит ее, потому что считает, что это неотъемлемая часть культуры Дикого Запада. Но, по его признанию, он съеживается каждый раз, когда слышит звон стальных гитарных струн, и мне кажется, это очень забавно. Еще Такер любит «Читос». А также он верит, что одна из величайших трагедий в мире – то, что все меньше и меньше остается нетронутых земель, а на их месте вырастают ранчо и жилые дома. По этой причине он любит и ненавидит «Ленивую собаку». Он то и дело фантазирует о том, чтобы оказаться в прошлом, когда еще не было заборов, и прокатиться по пастбищу, как настоящий ковбой в окружении маленьких собак, которые гоняли скот.