– Может, тебе еще спасибо сказать? – Камилла ударила кочергой по ногам Мореллы – недостаточно сильно, чтобы сломать кость, но все же оставила внушительную вмятину. Морелла закричала и поджала ноги.

Я попыталась остановить Камиллу:

– Пусть закончит. Мы должны дослушать до конца. Ты убила маму. Что дальше?

– Аннали, – взмолилась Морелла. – Это не убийство. Она бы все равно умерла, наверное. Я просто… помогла.

Я стиснула зубы, изо всех сил сдерживая свой гнев.

– Что дальше?

– После смерти Сесилии всех нас отправили обратно. Мать умоляла меня вернуться домой, но я осталась в столице. В один из дней мы встретились с Ортаном – он приезжал по делам и… выглядел таким потерянным без Сесилии, так нуждался в поддержке и заботе… И я утешила его, как умела.

Она улыбнулась, и ее лицо ненадолго сгладилось от приятных воспоминаний.

– Орган посылал за мной каждую ночь на той неделе… Вернувшись домой, он писал мне письма, говорил, что скучает, что жаждет меня… – Морелла вновь прикрыла глаза. – И я поверила ему, как глупый теленок.

Еще одна схватка. Еще один раскат грома.

– Так продолжалось многие месяцы. Блаженные ночи сменялись неделями томительного ожидания. Прилюдно ему следовало соблюдать траур по Сесилии. Мне нужно было подождать год. Всего лишь год. – Она судорожно сглотнула. – Прошло пять. Каждый раз, когда умирала одна из ваших сестер, Ортан начинал отсчитывать дни траура по новой. Он говорил, что я должна потерпеть и тогда мы сможем наконец быть вместе, но я… Зря я ему поверила.

Морелла замолкла, чтобы перевести дух. Ее багровое лицо блестело от пота.

– Однажды ночью я возвращалась домой после очередных родов и увидела вашего отца. Я не знала, что он в городе. Он не писал и не отправлял никого за мной. – Тяжело дыша, Морелла смахнула с лица влажную прядь. – Он шел под руку с женщиной. Я бы даже сказала, с девочкой.

Она скорчилась от боли – возможно, от очередной схватки, а может, и от воспоминаний о той ночи.

– Я бросилась к нему, крича и осыпая его проклятиями, закатила скандал. – Морелла вскрикнула и издала низкий мучительный стон. – Воды, умоляю!

Камилла поднесла кочергу к ее шее, и Морелла, скрючившись, подняла голову.

– Продолжай.

– Он ударил меня. На глазах у своей новой маленькой потаскушки. Ему было абсолютно наплевать, что на нас смотрят. Он обзывал меня, кричал, проклинал. Говорил, что никогда не женился бы на таком ничтожестве, как я, и надо быть полной дурой, чтобы в это поверить. У меня не было ни титула, ни богатства. Я была просто… собой.

Из ее глаз брызнули жгучие слезы. Несмотря на все ужасы, в которых она созналась, мне захотелось утешить ее в этот кошмарный момент, когда она говорила моими же словами. Мой родной отец, который утверждал, что любит ее, причинил ей такую боль!