– И правда, репутация «Двойной удачи» вполне заслужена, – сказал он. – Такие хрустящие, а вкус бесподобен. И острые в меру. Я бы с радостью ел их каждый день.

Господин Унь невольно просиял. Персонал за его спиной с облегчением выдохнул.

Гонт продолжал есть, просматривая черную бухгалтерскую книгу, которую господин Унь положил перед ним.

– Какую дань вы платили Равнинным? – спросил Гонт.

Господин Унь сказал, и Гонт медленно кивнул, просматривая записи.

– В последнее время ваши дела процветают, а мы ведем войну. Будете платить Горному клану в полтора раза больше. – Он подал знак Кулакам взять палочки и угоститься кальмаром, что они с готовностью и сделали. – А теперь, друг мой, присягните в верности и пообещайте платить дань, и завтра можете открыться, как обычно.

Господин Унь пару раз открыл и закрыл рот, а потом вытер лоб и сказал:

– Гонт-цзен, я двадцать лет был Фонарщиком Равнинного клана. Мой брат и племянник – тоже преданные Фонарщики Коулов, моя невестка – Барышница, мой двоюродный брат – Палец в клане. Не могли бы вы позволить мне с честью уйти?

По давней традиции, когда один клан захватывал территорию другого, не носящие нефрит владельцы заведений и работники могли присягнуть другому клану или беспрепятственно уйти, как произошло в игровых домах на шоссе Бедняка, когда их захватили Коулы несколько дней назад.

– Это неприемлемо, – отрезал Гонт. – Семья Уней владела «Двойной удачей» со дня его основания. Без вашего умелого руководства и кулинарного таланта он превратится в карикатуру.

И снова господин Унь почувствовал себя польщенным. Штырь Горных обладал зычным и четким баритоном, отчего его слова казались более вескими. Может, не так уж плохо быть Фонарщиком Горных, да и в чем разница – платить дань одному клану или другому? И все же господин Унь никогда и в мыслях не держал, что «Двойная удача» может достаться другому клану. Равнинные всегда были так сильны в этом районе, покровительство Коула Хило казалось нерушимым. На войне все еще могло измениться, и ресторан снова вернется к Равнинным. Безопаснее никого не предавать.

– Прошу вас, Гонт-цзен, – повторил господин Унь, стиснув руки в почтительном поклоне, – «Двойная удача» – наследие семьи, но я вынужден отказаться.

Гонт поразмыслил. Он вытер губы салфеткой и встал.

– Хорошо. Я вас понимаю. – Он повернулся к своим бойцам. Двое уже ушли, вероятно, чтобы дальше сражаться за Доки или еще где-то в городе, но трое остались. – Проследите, чтобы весь персонал покинул здание, – приказал он. – И сожгите его.

Господин Унь застыл в ужасе. И когда Зеленые Кости бросились выполнять указания, он вскричал: