– Мисс Мередит сообщит вам время. «Я имел с ним дело в семьдесят четвертом и семьдесят пятом годах, через десять с лишним лет после того, как он расстался с шоу-бизнесом, – думал Стрюб. – У меня куда больше шансов опознать его, чем у любого из его старой голливудской шоблы».

Он сохранял свою величественную позу, пока клиент не покинул кабинет. И лишь после этого позволил себе резко обмякнуть. Сегодня он сможет проверить адрес в Санта-Ане.

И, возможно, даже в Лонг-Бич.

Лоретта Деларава снова расплакалась, а в таких случаях ей всегда требовался сэндвич с ветчиной и сыром. Она сидела у окна в «Променад-кафе»; сквозь стекло она видела за голубой гладью Пасифик-террас-харбор низкий горизонт Лонг-Бич с забитой суденышками гаванью Даунтаун-Лонг-Бич, похожей на приделанный к ножке ковер с бахромой, усыпанной конфетти.

Она предпочитала есть в служебном кафетерии на палубе «C», на корме, четырьмя палубами ниже, но теперь не могла заставить себя пойти туда.

Когда «Куин Мэри» была океанским судном, служебное помещение на палубе «C» было баром для команды, именовавшимся в обиходе «Свиньей и свистком», и ей нравилась воздушная яркость современного кафетерия, где молодые джентльмены и дамы в униформе гидов, весело болтая между собой, несли подносы к белым столам, а вот неприятных туристов не было. Но, отправившись туда вчера, а перед этим – позавчера, Деларава оказалась в низком темном зале, с мишенями на стенах и с длинными деревянными столами и скамейками, забитыми мужчинами, часть из которых была в передниках, а часть в строгих пиджаках с черными галстуками. Мужчины, сидевшие за ближайшим столом, изумленно уставились на нее поверх пинтовых кружек темного пива. Она не могла ничего расслышать сквозь пульсирующий гул и вибрацию, которые, казалось, проходили сквозь пол, и поняла, что это был шум винтов судна, от которых ее отделяли три палубы.

Это был старый «Свинья и свисток», который она видела-таки, как в… шестидесятые? Или, черт возьми, в тридцатые?

И вчера поздно вечером она вышла из каюты и направилась по не застеленным ковром ступенькам вниз, на палубу «D», остановилась около закрытой носовой кухни для команды и посмотрела в сторону кормы вдоль длинного, тускло освещенного служебного коридора, который в былые времена носил (среди команды и обслуги) имя «Дорога на Бирму» и, как говорили, тянулся до старой кладовой белья и спальных принадлежностей и тяжелых машин, приводивших в движение кормовые лифты. И в этом полумраке она услышала издалека одинокое побрякивание и рокот, а когда набралась решимости и все же прошла немного по широкому коридору с красным полом и стенами, выкрашенными до пояса зеленым, а выше бежевым, почти перебегая от одной голой лампочки, висящей среди труб и вентилей над головой, к следующей, она видела крошечные фигурки, мелькавшие на одном из дальних островков желтого света, детей в красной форменной одежде с фуражками на головах – она всмотрелась в них, выглянув из-за края массивной стальной раздвижной двери, и в конце концов поняла, что это были призраки посыльных на роликовых коньках, все еще раскатывающие по старой Дороге на Бирму, выполняя давно просроченные поручения.