Шэдроу выудил из кармана шорт цепочку с огромной связкой ключей и отпер дверь.

– Холодильник там новый – я лично подключил его не далее, чем вчера. Я все делаю сам – и с электрикой, и с сантехникой. А вы чем занимаетесь?

– Я? О, я бармен. – Салливан где-то слышал, что барменов считают надежными квартиросъемщиками.

Шэдроу открыл дверь и приглашающе махнул Салливану.

– Честная работа, сынок, – сказал он. – Ее не приходится стыдиться.

– Спасибо.

Салливан последовал за ним в длинную, узкую комнату, слабо освещенную сквозь густую листву за окнами. Под одним окном находился письменный стол, напротив него у длинной стены стояла промятая кушетка, а за нею возвышался книжный стеллаж, такой же, как те, что стояли на улице – пустой, если не считать нескольких стопок старого журнала «Пипл», да на верхней полке стояли три розовые мягкие игрушки с пятнами от воды. На столе слабо жужжал телевизор, но его экран был черным.

Шэдроу отодвинул кабинетное кресло и тяжело уселся.

– Вот договор аренды, – сказал он, выдергивая листок бумаги из пачки. – Также никаких домашних животных. Что у вас за обувь? Армейская?

Салливан носил обычную обувь разъездных электриков – черные кожаные ботинки с укрепленными сталью носками.

– Просто рабочая обувь, – сказал он, немного растерявшись. – В них удобно стоять, – добавил он, чувствуя себя идиотом.

– Замените их. У меня деревянные полы, а вы будете топать всю ночь, и никто не сможет спать. Купите себе туфли от «Уиллоубиз», – сказал он с видом уязвленной серьезности. – На подошвах из пенорезины.

Форма договора аренды была напечатана на ксероксе, и нижняя половина листа плохо пропечаталась. Шэдроу начал старательно заполнять недостающие сроки чернилами. Салливану оставалось беспомощно сидеть и наблюдать, как старик щурился и хмурился, а его коричневая рука в пигментных пятнах тяжело скребла авторучкой по бумаге.

Здесь коричный запах старика чувствовался сильнее и казался более затхлым. В комнате не было слышно ничего, кроме царапанья ручки и слабого гула телевизора, и Салливан почувствовал, что на его лбу, у корней волос, внезапно выступил обильный пот.

Ему на ум почему-то пришли рабочие зоны АЭС, где давление держали немного ниже нормы, чтобы воспрепятствовать разлету радиоактивной пыли, а в компьютерных лабораториях давление, наоборот, повышали по сравнению с атмосферным, чтобы не допустить попадания обычной пыли. В этой полутемной комнате с давлением было что-то не так.

«Я не хочу жить здесь, – думал он. – Я не собираюсь жить здесь».

– Я мог бы выйти и осмотреться по сторонам, – неуверенно сказал он, – пока вы готовите документы.