О, вероломная карболка, напевал он в уме на мотив старого рождественского гимна Сьюки, который он плохо помнил.

Он вдруг понял, что Сьюки никогда не забывала про тот день и помнила, вероятно, его почти целиком. Ее алкоголизм («меньше помнишь, лучше спишь»), ее безбрачие и даже ее последняя нездоровая попытка затащить Пита в постель, чтобы заняться с ним сексом, после того как он обвинил ее в том, что она оболгала его перед Джуди Нординг – и даже ее самоубийство, – все это, должно быть, было, как стало ему очевидно сейчас, когда он привинчивал фордовскую индукционную катушку к поверхности стола, следствием того, что она всегда помнила тот день.

Часам к трем конструкция была установлена на столе и зафиксирована в нужных местах, имела всю необходимую проводку, а карборундовая лампа была подключена. Эдисон сообщил, что после нагревания разреженной лампы линия ее внутреннего кистевого разряда будет чувствительна ко всем движениям присутствующих в комнате людей, поэтому они завели проводку за дверной проем, в маленькую, залитую люминесцентным светом кухоньку и установили конструкцию громкоговорителя с мелковым цилиндром на кухонном столе у мойки, а старый телефон с перепрошитой проводкой поставили на телевизионную тумбу в центре кухни. Салливан торжественно поместил перед ней кухонный стул.

На старенькой белой эмалированной плите Элизелд варила в сотейнике исходящий парами термоядерный чай из листьев мяты и текилы, а когда вся жидкость выпарилась и листья были почти сухими, выключила огонь. Они с Джоанной стояли у плиты, окруженной проводами, которые тянулись по всему истертому линолеуму на полу.

Огромными и пустыми глазами Элизелд посмотрела на Салливана, и он подумал, что, должно быть, выглядит не лучше.

– Когда будешь готов, – сказала она, – мы с Джоанной зажжем в соседней комнате свечи и сбрызнем все вокруг маслом для vente aquí[60]. После этого нужно будет отключить пожарную сигнализацию, и я снова зажгу огонь на плите, очень сильный, под кастрюлей с yerra vuena. Ты будешь говорить с поднимающимся из нее дымом.

Прежде чем открывать новую банку с пивом, Салливан старательно относил пустую в мусорную корзину, чтобы Элизелд не смогла их подсчитать. «О, ромовый ключ… О, ромовый ключ… О, ромовый ключ к за-бы-ть-ю…» – пронзительно распевал он в уме.

Последнюю банку он принес в кабинет, где стало уже совсем темно, потому что Брэдшоу выключил телевизор и вынес его в один из своих гаражей, и постарался открыть ее как можно тише, пока проверял разряд в карборундовой лампе. Лампа уже нагрелась, и внутри стекла кружила призрачная голубая дымка электронов, которая при каждом его шаге беззвучно меняла конфигурацию.