Валтор обернулся к Торну и заметил благодарный взгляд, который тот кинул Тэсс. Наверняка, Элвира не меньше, чем его самого коробил этот торг с Изгоем, но речь шла о его жене и ребенке.
— Нейри, Рейлор, Лан, папа… — шептала Тэсса, сжимая ладонями виски, в бессилии привалившись к скале.
— Не мучай ее, — Валтор шагнул к Изгою. — Неужели не видишь, как больно ей выбирать? Признайся, ты затеял все это, лишь затем, чтобы поиздеваться над ней. На самом деле ты не собираешься спасать никого из этих людей. Так?
— Много ты понимаешь, король, — Дэймор изогнул губы в очередной презрительной гримасе.
— Неужели тебе так трудно спасти их всех? — в отчаянии взмолилась Лотэсса. — Что тебе стоит?
— Брось, сердце мое, — Странник склонился над Тэссой. — Когда гибнет целый мир, стоит ли убиваться по нескольким людям, пусть они для тебя что-то и значили. Думаю, те, чьи имена ты шептала, предпочли бы сгинуть с обреченной Анборейей, чем быть обязанными спасением Изгою и доживать жизнь в созданном им мире. Разве ты не согласна? Ну же, не плачь. А впрочем, плачь. И пусть эти слезы, как и все те, что уже пролиты и еще будут пролиты в гибнущем мире останутся на совести Маритэ. Каждая слезинка, каждая капля крови, каждый стон отчаяния и боли — только ее вина. Твой мир умирает из-за тебя, слышишь, Маритэ?
— Слышу.
Глава 28
Глава 28
Сколько он не слышал ее голоса? Тысячу лет? Хотя нет, зачем врать себе? Этот голос не оставлял его в бесконечной пустоте небытия и позже преследовал, против воли звуча в сознании. Этим голосом он наделял пустые бессмысленные копии, что валялись у него в ногах, моля о прощении и заверяя в бесконечной любви.
Хотя куда копиям до оригинала? Создавая эти фальшивки, Дэймор был уверен, что в точности повторил образ Маритэ, но сейчас понимал, что все его куклы отличались от настоящей Маритэ, как стеклянные цветы от живых. Разве можно воссоздать чистое сияние и глубину этих голубых глаз или повторить танец серебряных искорок в волосах. Кто бы смог воспроизвести дыхание света в каждом движении и взгляде?
Будь проклята Маритэ! Даже сейчас он любуется ею. Бессчетное множество раз он представлял эту встречу, но никогда не видел себя восторженным глупцом, очарованным как когда-то одним обликом Маритэ.
Злость на себя отрезвила Дэймора, хотя бы отчасти развеяв наваждение. И все же он не знал, что делать. Будь Маритэ человеком, он захотел бы причинить ей нестерпимую боль, упивался бы терзаниями души и тела. Но она — проклятая Странница, которой он он не в силах причинить вреда, по крайней мере, физического.