Мужчины переглядываются, но Эверт нарушает гляделки и в уже знакомом жесте протягивает ей руку раскрытой ладонью вверх.

– Давайте его сюда!

– Что вы ему сказали? – восклицает разозленная в миг Лира.

Траубе жмет плечами. У него немного ошалевший вид, а еще потрепанный и взбудораженный, а еще через мгновение невозмутимый. Ей не нравится такой Генрих. Он всегда, черт бы его побрал, на службе! Дьявол, которому нет дела не до чего.

– Дайте сюда билет! Не делайте такие круглые глаза! Я уже знаю, что вы подговорили свою помощницу и она купила вам билет в привокзальной кассе.

Лира скрещивает руки на груди, а потом машет на него рукой, желая, чтобы тот отстал от нее.

– У меня нет с собой ничего подобного.

– Перестаньте! В этот раз мне все известно!

Лира качает головой. Что за детский сад он тут устраивает? У нее и правда нет его с собой.

– Он в пальто, – она поворачивается к Траубе. – Так что там не так с Дианой?

– Мои люди видели, что она села в карету, но не стали провожать до самого дома. Диана – не являлась объектом наблюдения и сегодняшний день был последним.

Он наградил Эверта выразительным взором, а потом все же кивнул на дверь.

– Может все же пройдем в дом?

– Что с Дианой?

Генрих не стал бы заявляться среди ночи ради того, чтобы сказать, что нет ничего особенного.

– Она не доехала до дома. Повозку и лошадей обнаружили у горного канала.

– Мёрт! – проговорила она одними губами. – Мерт Кауч.

Лира бросилась в дом, сразу же на рабочую половину. Карету нельзя «обнаружить», если в ней нет кучера. Она хочет верить, что Мерт дома и нигде-нибудь еще, но дома. Однако, его нет, коморка под лестницей пуста, ворота заперты и стоила пусты.

– Экипаж был пуст, – раздалось позади нее, прямо от подъездной калитки. – Логично было предположить, что он не дома.

– Генрих, заткнись, пожалуйста, – Лира сжала кулаки, прислонившись к пропахшему конюшнями столбцу лбом. – Люди не обязаны поступать рационально, особенно тогда, когда им страшно или они только что избежали смерти.