– Раньше была Белаква. Теперь – Сирин. Для друзей. Но… ох, все это слишком сложно. Откуда вы обо мне знаете?

– Вы в большой опасности. Я ждал вас тут больше недели. Вас объявили в общий розыск – я имею в виду, среди агентов «Оукли-стрит», потому что Верховный совет Магистериума… Вы же слышали об этом новом учреждении? Ну так вот, Верховный совет отдал приказ о вашем аресте. Вам об этом известно?

Лире стало нехорошо.

– Нет, – пробормотала она. – Впервые слышу.

– Последний раз наши агенты видели вас в Будапеште. Кто-то заметил вас, но не смог установить контакт. Потом поступил отчет о том, что вы побывали в Константинополе, но подтверждения этому не было.

– Я старалась не оставлять следов. Когда… почему… За что Магистериум хочет арестовать меня?

– Среди прочего – за богохульство.

– Но это же не запрещено законом…

– В Британии не запрещено. Пока что. И этот приказ не для широкой публики… Никто, так сказать, не назначал цены за вашу голову. Просто Совет неофициально дал понять, что власти будут рады вашему аресту. Вот так нынче делаются дела. Чтобы привести машину в движение, достаточно одного слова.

– А как вы меня узнали?

Шлезингер достал из кармана блокнот и вынул вложенную в него фотограмму, отпечатанную типографским способом, – увеличенное лицо с выпускной фотограммы, на которой Лира была изображена вместе со своими однокашницами после первого семестра в Святой Софии.

– Это снимок размножили в нескольких сотнях экземпляров, – прокомментировал он. – Ищут вас под фамилией «Белаква». И я тут, так сказать, дежурил. Не то чтобы я ожидал, что вы поедете через Смирну, но я знаю Малкольма Полстеда, и…

– Вы знаете Малкольма? – удивилась Лира. – Откуда?

– Я защищал докторскую в Оксфорде. Когда же это было?.. Лет двадцать назад, в год великого потопа. Тогда-то я с ним и познакомился, но он, конечно, был еще совсем ребенком.

– А вы не знаете, где он сейчас?

– Прямо сейчас? Точно сказать не могу. Но не так давно он написал мне и приложил письмо для вас, на фамилию «Сирин». Оно у меня дома, в надежном месте. И Малкольм попросил держать ухо востро на случай, если вы объявитесь.

– Письмо… А вы далеко живете?

– Нет, совсем рядом. Дойдем за пару минут. А Малкольм сейчас, судя по всему, в дороге. Держит путь на Восток. Идет какая-то крупная операция, связанная с Центральной Азией, это все, что он мне сообщил. Местные глаза и уши подтверждают, что там заварилась какая-то каша, но подробностей я не знаю.

– Понятно. Похоже, я знаю больше. Это как-то связано с пустыней в Синьцзяне, неподалеку от Лобнора, с таким местом, где… В общем, с таким местом, куда не могут попасть деймоны.