С него было довольно.

Вокруг них взревела тьма, поглотив их обоих в водовороте обсидиановой силы. Когда она исчезла, Уайлдер уже лежал на земле, связанный тенями, и тяжело дышал, потрясенно смотря на него.

– Ты сжульничал.

– Неужели? – прохрипел Талемир, упираясь руками в бедра, чтобы отдышаться. – Что мы всегда говорим защитникам честной игры? Чему мы только что научили наарвийцев?

Гнев все еще кипел во взгляде молодого воина, но это была уже не та неприкрытая ярость, что прежде. Он хмуро посмотрел на Талемира.

– Честный бой со злом – верный способ умереть.

Вытерев пот со лба, Талемир отпустил тени, и черные полосы взмыли в воздух.

– Вот именно.

Уайлдер сел, сплевывая кровь на траву, нижняя губа у него была разбита. Когда его злость улеглась, Талемир протянул руку.

– Мне очень жаль, знай об этом.

Уайлдер посмотрел на протянутую ладонь, на лице его отразились противоречивые чувства, прежде чем он протянул руку.

– Я знаю.

Талемир помог ему подняться, и они оба поморщились от боли.

– Тебе надо потренироваться над левым замахом, – тихо сказал Талемир.

Уайлдер бросил на него недоверчивый взгляд.

– Ты действительно не понимаешь, когда нужно заткнуться, не так ли?

Мужчина грустно улыбнулся ему.

Его ученик проигнорировал это и указал на лошадей.

– Если поторопимся, мы сможем вернуться в лагерь вовремя, чтобы прийти на помощь.

Талемир застыл.