Тот, который был в центре… Талемир узнал его. Его Величество. Чудовище, которое наложило на него проклятие, жнец, который сделал его тем, кем он был сегодня. И теперь Талемир покажет ему именно, кого он создал.

Борясь со страхом и подавляя внутренний протест, мужчина выпрямился и расправил крылья. Если он хотел сразиться со жнецами, он должен был взлететь. Он должен был встретиться с ними лицом к лицу в облаках.

Рядом с его ухом раздался решительный клекот, и Терренс появился из ниоткуда, хлопая крыльями. Это было все, что Талемиру нужно было увидеть. Он отдался своей внутренней природе, той темной силе, что бушевала внутри, почувствовал, как это ощущение пронзило все его существо, и, когда оно захотело высвободиться, он подчинился.

Воин Меча собрался с духом и, повинуясь инстинкту, взмыл в небо. Воздух хлестал его по коже, ерошил волосы, заставлял слезиться глаза, пока он парил, а Терренс летел рядом с ним. Его собственные крылья мощно бились за спиной.

Темная сила не поглотила его, напротив, она освободила его.

Он был рожден, чтобы ветер дул под ним, а тени подчинялись его воле. Не было ничего более естественного, чем это, ничего более правильного. Он нырнул в облака, наслаждаясь их прикосновениями к своей коже и бескрайним небом. Его крылья были такой же неотъемлемой частью его самого, как и конечности, разум и сердце, и с их помощью он уничтожал монстров, стремившихся разрушить срединные миры.

Мир под ним пылал, и Талемир бросился прямо на жнецов, размахивая в полете горящими мечами. Терренс издал еще один крик и прицелился в глаза самому крупному из них.

Стрелы, летевшие снизу, пронзили крылья двух младших жнецов, от чего они упали на выжженное поле, в то время как Талемир подоспел к своему прародителю.

Он взмахнул мечами, заметив, что под ногами не видно земли, и это движение заставило его пошатнуться. Находясь высоко над наарвийскими войсками, он должен был полностью стать духом, чтобы выжить и победить.

Если он хотел признать жнеца своим.

Талемир принял свою новую сущность, позволяя крыльям свободно порхать, не обременяя себя раздумьями. Он доверился инстинкту, позволяя телу отклоняться и меняться по мере необходимости, смиряясь с каждым падением.

Он был далек от совершенства в искусстве полета, но он был и всегда будет Воином Меча до мозга костей. Десятилетия тренировок выбили из него страх, придав ему такую отточенную дисциплину, что он мог размахивать клинком практически где угодно. И с этой мыслью, эхом отдававшейся в его голове, Талемир Старлинг атаковал.