Я прочистил горло. Вопрос сидел там слишком долго, пока я осознавал нужду его задать.

– А почему… Почему остался лишь я?

Чародеи переглянулись, как будто ответ был очевиден. Зария гулко расхохоталась. Низкий тембр ее голоса был одной из причин, по которой она так много лет успешно прятала свою истинную суть. Привыкнув к пренебрежению к женскому полу на родине, она с самого детства примеряла на себя мужские роли: сначала – мальчишки-беспризорника, затем – талантливого чародея. Лишь став одной из Верховных, она перестала носить черную, как смоль, бороду и решилась сменить объемные брюки на изящные платья. Однако повадки, старательно отыгрываемые в течение многих лет, покидать ее не спешили.

– Ты серьезно? – вдруг спросила она, удивленно вытаращив на меня бездны глаз.

– Вполне.

– Ты ведь даже не явился на то собрание, – бросила Зария с укором. – Как не посещал и многие другие. Подвальные крысы да змеи, над которыми ты проводишь опыты, тебе куда дороже мира на поверхности.

На мгновение задумавшись, я пожал плечами. Мне нечего было противопоставить, а тратить силы на бесполезные споры в нашей ситуации – худшее из решений. С тех пор как получил полную власть над лабораторией в подземелье и освободился от нужды преподавать зельеварение, я выходил на солнечный свет, лишь чтобы отправиться на выполнение заказа. К тому же и это было необязательно: порталы с одинаковым успехом открывались на любом этаже башни. И все же ощущение, что на меня надеялись столь мало, что и не пытались просить о помощи, неприятно сковало остатки прогнившей души.

– Выходит, эта участь все равно меня настигла, – подытожил я хрипло. Струйка крови вытекала из правого уха, щекоча кожу, и я потянулся к нему плечом, не в силах терпеть эту пытку.

– А ты… – Томико нерешительно переминалась с ноги на ногу, сомневаясь, стоит ли произносить задуманное. – Ты уверен, что хочешь этого?

– Разве попробовать спасти людской род как таковой – не мой долг?

– Как и наш, – кивнул Тристрам. – Но твоя прежняя незаинтересованность в происходящем в мире может сыграть злую шутку, мой друг.

Зария поморщилась, услышав, как он ко мне обратился.

– Ты правда считаешь, что это имеет значение, когда этот самый мир трещит по швам?

Тристрам поджал губы. В его глазах не осталось ни единого белого пятнышка – кровавые молнии заполнили их, изредка стекая на загорелые щеки. Я страшился даже представить, какое разочарование он испытал, не справившись с этой миссией; его неустанное стремление к совершенству и любовь к самобичеванию наверняка не оставили от самоуважения и пылинки. К счастью, тот Тристрам исчез где-то в переплетениях миров, оставив стоящего передо мной чародея сражаться лишь с внешней угрозой, позабыв о том, каким строгим надзирателем он был для самого себя. В его огромном сердце было место для каждого, какую бы ошибку тот ни совершил, но ни за что не нашлось бы и уголка для прощения собственных проступков.