Я медленно поднялся по лестнице, не решившись растрачивать силы на портал. Все вокруг казалось в точности таким, каким стало два года спустя. На мгновение я даже подумал, что попросту испустил дух, вернувшись к жизни после победы над королем, но сомнения в успешности ритуала развеял прошедший мимо Тристрам. Отрастить пышную копну он созреет лишь через полгода.

– От тебя несет, как от заброшенного стойла с кучей дохлых лошадей, – поморщился он, не скрывая улыбки. – Но радует, что ты все же соизволил выбраться из своей норы.

– Изо всех сил борюсь с желанием залезть обратно.

Звонкий хохот и гул голосов послышались откуда-то слева, и я, чувствительный ко всем звукам громче падающих на траву лепестков, резко обернулся. Девушки в мантиях учениц выглядывали из-за угла. Тристрам многозначительно прочистил горло, и юные чародейки тут же спрятались за первой дверью, до которой сумели добраться. Я опустил взгляд. Бордовый халат развязался – если вообще прежде был завязан – и обнажил взору прохожих испещренную шрамами грудь; я без особой надежды коснулся бедра, но, к счастью, наткнулся на бархатистую поверхность замшевых брюк.

– Повезло, что прошлой ночью у тебя не хватило сил раздеться полностью, – беззлобно заметил Верховный. К моим выходкам он относился благосклоннее прочих. – Пойдем, нас ждут наверху.

Я, словно провинившийся ученик, последовал за преподавателем. Его широкий шаг гулко отбивал ритм, разносящийся по пустым коридорам, и заставлял меня бороться с новыми приступами тошноты. Взглянув на многочисленные ступени – препятствия на пути к вершине башни, – я тяжело вздохнул. Тристрам рассмеялся, скрестив руки на груди. Под его тяжелым праведным взглядом я смирился с уготованной участью и повернулся, чтобы вступить в борьбу с первой ступенью, но вместо этого покачнулся, и мой нос едва не встретился с каменным полом. Ровным. Без ступеней.

Чародей продолжал смеяться, переступая через меня и следуя к своему месту. По лицу директора Ателлы было очевидно, что трюк Тристрама с порталом не пришелся ей по душе, но все же чуть меньше, чем вид, в котором я явился на собрание. Поднявшись, я криво улыбнулся и занял свободное кресло, нарочно оставив халат распахнутым.

– Прошло уже сколько, десять лет? Двадцать? – поинтересовалась Кьяра холодно. – А я все никак не могу привыкнуть, что за личиной сладкоголосого юнца скрываешься именно ты, Эгельдор. Если продолжишь ставить на себе эксперименты, то однажды очнешься младенцем, запутавшимся в мантии.

– Если пожелаете, могу ставить их на вас, – склонил голову я.