За пределами башни прозвучал оглушительный взрыв. Камни стен содрогнулись, и пыль тут же окутала нас непроглядным вихрем. Я попытался выглянуть в окно, вероятно, надеясь рассмотреть там разъяренного короля, хотя знал, что не увижу лицо – лишь сгусток тьмы, зияющий на месте некогда подающего надежды правителя.

– Ты же знаешь текст заклинания? – позвал Холден после затяжного приступа кашля. – В прошлые разы его всегда зачитывал ты.

Я кивнул, судорожно перебирая в мыслях многочисленные страницы Гримуара. Любая неточность в таких делах влечет необратимые последствия: после совершения ритуала я мог стать слабоумным, лишиться сил или очнуться в теле осла. В любом случае цена за ошибку была слишком высока.

– Все готовы?

Хотя я не видел ни единого лица – каменная пыль забралась под веки, и ошеломительная боль мешала мне их поднять, – шесть слабых откликов коснулись ушей. Я принялся повторять текст, выученный когда-то в юности и с тех пор множество раз перечитанный. Потолок башни угрожал обвалиться в любую секунду, прервав мою спешную речь, а крики боли и страха учеников Ателлы, погибавших на улицах без защиты покровителей, сбивали дыхание. Я чувствовал, как магия выходит через кончики пальцев, устремляясь к Гримуару и заставляя его наполняться светом. Жизнь стремительно покидала мое тело. Томико и Холден до боли сжали мои руки, не позволяя упасть. Голос становился тише, хотя я и продолжал двигать губами, старательно проговаривая заветный текст.

Книга, лежавшая на подобии алтаря в окружении семи чародеев, ослепительно вспыхнула, и от обилия света, пробравшегося через веки, стало дурно. Боль пронзила меня, словно сквозь глазные яблоки в тело ввели исполинскую иглу, достающую до самых пят. Еще несколько секунд я чувствовал дрожащее прикосновение чужих рук. Затем – обескураживающая пустота.

* * *

Когда сознание очнулось ото сна, я долго не решался открыть глаза. Вариантов развития событий было всего два. Если магия короля обрушила крышу раньше, чем сработало заклинание, значит, я проснулся в Эмеррейне – божественном городе, куда попадают лишь лучшие из людей. Однако я сильно сомневался, что боги настолько слепы, чтобы удостоить меня подобной чести. Если же у Семерых все-таки имелись глаза и уши, то оставалось лишь взглянуть на календарь: на дворе должен был быть конец месяца Нетрикс, 864 год от Седьмого Вознесения, и где-то наверху Гептагон собирался для обсуждения просьбы солианского короля.

Я опустил правую ногу на пол, и воздух сотряс пронзительный звон. В голове гудело. Взгляд не прояснялся. Кажется, вчера – точнее, два года и один день назад – я снова совершил набег на ателльский погреб. Впрочем, я столько раз восполнял его запасы, что каждая бутылка в третьем поколении там давно была моей. Прелый воздух подземелья наполнился терпким ароматом пролитого напитка; я жадно вдохнул его, но тут же пожалел из-за подступившей следом тошноты. Неудивительно, что в других мирах я так ни разу и не поднялся, чтобы почтить совет своим присутствием. Избегание отражающих поверхностей не помешало почувствовать, что мое лицо куда больше походило на гнилую сливу, чем на лицо уважаемого чародея, и пах я, верно, так же.