Его руки потянулись к пуговице на моем доспехе.

– Можно я?

Я сглотнула.

Мне этого хотелось – Матерь, как мне этого хотелось, до скользкой боли внизу. Но что-то во всем этом странно меня тревожило, заставляло сердце биться в грудной клетке, словно пойманная птица. Мне не нравилось так это воспринимать. Но память о том одном-единственном случае, когда я это делала, все еще не отпускала – вырезанная на моем теле карта, которую нельзя было стереть.

– Ты первый, – прошептала я.

Райн сел. И медленно, пуговица за пуговицей его доспех раскрылся. Два полотнища потертой в боях кожи разошлись, открыв самое потрясающее тело, которое я когда-либо видела. Когда он скинул куртку с плеч, свет заиграл на его коже, и я испытала ревность – оттого, как этот свет заполнял трещинки и углубления, как целовал зарубцевавшиеся раны, как вздрогнул на темных волосках у него на груди и ниже пупка и исчез под низкой талией брюк.

Я перестала дышать. Он поймал мой взгляд и взбесил меня ухмылкой, по которой я поняла, что он прекрасно знает, о чем я думаю.

Ну и ладно.

Я перекатилась на край кровати и встала.

– Куда ты собралась? – спросил он.

– Никуда.

Я повернулась к нему спиной и занялась пуговицами своей куртки. Потом ремнями штанов. Куртка упала на пол, я стянула штаны.

Райн закрыл рот.

Я повернулась.

Он замер. Он удивительно воплощал в себе эту невозмутимость – вампирскую невозмутимость, от которой замолкал мир вокруг. Он вбирал меня целиком, начав с лица и постепенно двигаясь вниз. Я чувствовала на себе этот взгляд, как если бы это было его прикосновение – ласкающее шрамы у меня на горле, изгиб ключицы. Чувствовала, как он задержался на моей трепещущей груди, прикрытой спадавшими черными прядями длинных волос. Двинулся дальше, по животу, прошел вдоль воспаленных свежих розовых шрамов. Остановился в точке слияния бедер. У него раздулись ноздри и потяжелел взгляд – почувствовал ли, уловил ли он запах моего желания?

Когда Райн вновь встретился со мной глазами, он выглядел безумцем.

– Иди сюда, – шепотом взмолился он.

Я вернулась в постель. И просто не выдержала – как только я смогла дотянуться до него, мои руки немедленно оказались везде. Я прикасалась к нему, как прикасался свет, обводя каждую линию, каждый шрам, каждый волосок. Его рот прильнул к моему, руки оказались у меня на талии, на груди, заставляя меня хватать ртом воздух от постижения новых пространств моего тела.

– Ты не просто красивая, – прохрипел Райн, оторвавшись от моих губ. – Ты, Орайя, ты… Я не…

Он не стал дальше сражаться со словами. Вместо этого уложил меня на кровать, и его губы мягко пробежали по моей шее. Он задержался на шраме в том месте, где он пил из меня, – и на том, что был под ним.