Райн даже не пытался спрятать угрозу за фасадом улыбки. Улыбка была скорее демонстрацией острых зубов.

– Она моя, – заявил Райн. – Я не делю ее ни с кем.

Я впервые слышала, чтобы Райн говорил таким голосом. Этот голос был похож на скрежет металлических прутьев, едва сдерживающих натиск чего-то более страшного и опасного.

Симон не успел ответить. Райн обнял меня за плечи и повел на середину зала.

«Решил показать собственнические чувства?» – хотела спросить я, но не успела.

– Держись от него как можно дальше, – прорычал Райн. – Если хочешь сделать мне больно, поищи другой способ.

Пожалуй, он впервые говорил со мной приказным тоном. Самолюбие требовало отчитать его за такую манеру, однако за жесткостью интонаций ощущалось что-то еще, заставившее меня прикусить язык.

Я остановилась и посмотрела на Райна. Он тоже остановился. Его лицо было похоже на каменную стену. Потом изменилось. Потеплело. Может, мне показалось, но теперь Райн выглядел почти виноватым.

Он обвел глазами зал, словно вдруг вспомнил, где мы находимся. Выпрямился и придал лицу соответствующее выражение.

– Потанцуй со мной, – протянув руку, попросил Райн.

– Я отвратительно танцую.

Он поджал губы, будто изумляясь такому ответу.

– Я думал, Кайрис подготовил тебя к сегодняшнему торжеству.

Сомневаюсь, повернулся бы у кого-то язык назвать действия Кайриса «подготовкой».

– Он отправил ко мне учителей танцев, сказав при этом: «Чтобы ты не поставила нас в неловкое положение». Я несколько часов подряд терпела их издевки, а потом вытолкнула взашей.

– По лицу вижу, как проходило твое… общение с ними, – усмехнулся Райн.

– Говорю тебе, танцую я отвратительно.

Он подошел вплотную и прошептал:

– Возможно. Но ты умеешь красиво двигаться. А со мной у тебя получается еще лучше. На нас все смотрят. Если мы не начнем танцевать, подумают, что между нами происходит перепалка.

– Я думала, тебе хотелось, чтобы я при всех устроила с тобой перепалку. Я же должна вести себя как обозленная хиажская пленница.