Вот с такой кашей в голове я добралась до своего рабочего стола. Упала в кресло и закрыла лицо ладонями. Выдохнула.

– Выпей это, – услышав голос Инчиро, я вздрогнула и убрала руки.

Передо мной стоял бокал с очередной ведьминской бормотухой. На сей раз фиолетовой.

– Успокоительное. В то же время оно бодрит… – Босс сел в кресло для посетителей. – Я все думаю, почему не сгреб вчера тебя в охапку и не утащил в свою комнату? Зачем ушел? Не понимаю.

– Я попросила, – прошептала я, не желая раскрывать маленькую, но очень страшную тайну Камилы, из-за которой ее могли и с работы вышвырнуть.

Никому рядом не нужен вампир, способный заставить тебя выйти с работы через окно или подписать контракт, о котором ты и не вспомнишь.

– Видимо, после выпил лишнего, раз не помню этого… – Инчиро усмехнулся. – Сегодня у тебя загруженное утро. Список, кого нужно уволить.

Он положил передо мной лист. Признаться, думала, что там будет предостаточно имен, но нет. И десятка не наберется.

– Так скромно? – не удержалась я.

– Кого вспомнил, – босс виновато пожал плечами. – Пойдешь сегодня со мной ужинать?

Я взглянула на него. Демон сидел, улыбался. Глаза такие пронзительно-невинные. Ямочки эти проклятые на щеках.

Мое сердце дрогнуло, но память услужливо подкинула картинку в окне, где он с этой стервой ушастой зажимается.

– Нет, не пойду. Ни сегодня, ни завтра. Простите, господин Джакобо, но или увольняйте меня и отправляйте в мой мир…

– Сразу нет, – резко перебил он меня.

– Значит, оставьте в покое и дайте нормально работать, – закончила я.

– Увы, Арина. Но и это невозможно.

Он склонил голову набок и странно усмехнулся. Было в его взгляде нечто такое, что заставляло краснеть.

Я вертела в руках список на увольнение, а сама хотела просто провалиться сквозь пол. К счастью, в кабинете Инчиро зазвонил телефон и, поднявшись, он ушел к себе.

Выдохнув, я достала чистые листы бумаги и перьевую ручку. Разложила перед собой шаблон приказа и прикусила нижнюю губу.

– Не меня там увольняешь, красавица? – раздалось со стороны двери. Вскинув голову, я уставилась на обалденный куст азалий в белоснежном горшке, – Видел, что букеты тебе дарили, но они быстро увядали. А я решил себя увековечить живым цветком.