– Знаю. – На его лице появилась улыбка. – И да. Упрямство – мое второе имя. Разве ты это еще не поняла?

– Я думала, второе имя у тебя другое, Карвер.

– Знаешь, чего хотел бы сейчас Карвер? Чаю.

– Сам готовь себе чай, лентяй, – сказала Айрис, но уже вставала со стула, благодарная за то, что он придумал ей хоть какое-то занятие. Дал возможность отвлечься от нахлынувших воспоминаний.

К тому времени, как она приготовила две чашки чая, Роман начал перепечатывать солдатские рассказы. Айрис решила, что ей лучше писать о самой атаке, поскольку она все время находилась в ясном уме.

Она вставила в печатную машинку лист бумаги и долго пялилась на его белизну, попивая чай. Стук печатной машинки Романа странным образом успокаивал. Девушка чуть не рассмеялась, вспомнив, как ее когда-то раздражало, что он так легко изливал слова на бумагу, пока она корпела над объявлениями и некрологами.

Нужно сломать этот лед.

Она дотронулась до клавиатуры, сначала нерешительно, словно вспоминания о назначении клавиш.

И начала печатать. Поначалу слова давались медленно и с трудом, но постепенно она вошла в один ритм с Романом. Ее клавиши поднимались и опускались под аккомпанемент его перестука, словно они вместе создавали металлическую песню.

Пару раз Айрис замечала, что он улыбается, как будто ожидает, что она снова начнет язвить.

Чай остыл.

Девушка прервала работу, чтобы налить свежего. Она заметила, что ветер не стихает. Его порывы то и дело проникали на кухню, шурша бумагами на столе. Ветер пах прогретой землей, мхом, свежескошенной травой, и растения на огороде танцевали под него.

Она продолжала работать над статьей, вскрывая воспоминания и перекладывая их на бумагу. Дойдя до момента, когда взорвалась граната, она остановилась и глянула на Романа. Он имел привычку хмуриться, когда писал, и сейчас между бровей у него пролегла глубокая борозда. Но глаза горели, губы были сжаты в тонкую линию, а голова наклонена набок, чтобы волосы не падали на глаза.

– Нравится смотреть? – поинтересовался он, не сбиваясь с ритма и не отводя взгляд от бумаги. Его пальцы летали над клавишами.

Айрис нахмурилась.

– Ты отвлекаешь меня, Китт.

– Приятно это слышать. Теперь ты знаешь, как я себя чувствовал все это время, Айрис.

– Если я тебя так долго отвлекала… тебе надо было что-то с этим сделать.

Не говоря больше ни слова, Роман взял листок бумаги, скомкал и швырнул в нее через стол. Айрис отбилась, глаза ее вспыхнули.

– Подумать только, я сделала тебе две чашки превосходного чая! – воскликнула она, тоже комкая бумагу, чтобы бросить в него.