Я не претендую на понимание того, что мы делаем. Расследование многочисленных загадок и тайн предоставляю ученым, вооруженным телескопами, и Судзуки Кэндзи, наносящему на карты трансформации, которые мы вызываем. Пока еще ученые не приблизились к пониманию феномена рельсов, отчасти потому, что те не остаются позади нас, а рассыпаются, как истлевшие в земле кости, чтобы возродиться где-нибудь еще. Плоды трансформаций, однако, сохраняются. Мы создаем на своем пути новую жизнь: молодые лианы, обвивающие старинные здания, новые побеги, восстающие из земли, флору и фауну, еще не описанные никем из естествоиспытателей. Мы предоставляем вам поиск способа жить рядом с ними. Вам придется сделать выбор, вставший перед всеми нами: отвернуться от трансформаций, бороться с ними, бежать от них – либо принять их.

Уже стало частью легенды, будто бы все, побывавшие в последнем рейсе, остались в поезде. Но это не совсем так – некоторые ушли, поскольку их связь с семьей, страной и долгом оказалась крепче. Ушли те, кто не желал или не мог посвятить себя поезду. Были и те, кто разрывался на части. Одна женщина стояла в нерешительности у двери, но, когда ее муж обернулся, чтобы помочь ей сойти на перрон, она покачала головой и сказала, что ее место здесь, с нами. Муж хотел было вернуться, но ветки и листья помешали ему; поезд не пожелал принять его назад. Прежний капитан, всю жизнь управлявшая экспрессом, бросая вызов Запустенью, провела с нами еще какое-то время, а после стала одной из тех, кто после обрушения Стены отправился в Великую Сибирь, на поиски утраченной предками родины.

Но многие остались с нами, и каждый год появлялись новые пассажиры и члены команды. Одни проводили в поезде несколько дней или недель, другие вообще не высаживались. Мы взрослели и менялись, как и положено всему на свете.

Разумеется, многие боятся нас. Многие хранят верность Транссибирской компании, хоть она и рухнула, и ее обломки враждуют между собой в судах и банках. Многие винят нас за кошмары, которые мы выпустили на волю, за крылья, когти и зубы, которые требуют новых способов совместного существования. Священник Юрий Петрович следует за нами злокозненной тенью. Мы видим его портреты в газетах, слышим, как он предвещает нам адские муки на городских площадях и далеких перронах. Я даже восхищаюсь его упорством. Последователи называют его пророком, стекаются к нему, напуганные и нетерпеливые, истово веря, что он сумеет отыскать смысл в меняющемся прямо под их ногами мире. «Это противно Господу, – твердит он. – Этот поезд – скверна, и его необходимо остановить. Необходимо обратить вспять трансформации и перестрелять чудовищ». И его слушают. Молодые люди, прячущие лица под масками, забрасывают поезд бутылками с горючей смесью, когда мы пересекаем границы, и зажигают сигнальные огни, предупреждая праведных братьев о нашем приближении, чтобы те успели подготовить засаду, и немало людей откликаются на их призывы. Эти «петровичи», как их прозвали, испробовали все: баррикады, динамит, пули. Но поезд выжил. И те существа, на которых они охотятся, тоже живут и процветают.