– Ты любил ту Вериатель, про которую упоминал, да? – спросила Дейдре, посмотрев на него. – И она погибла?

– То не любовь, а проклятие. Мы были сплетены душами оттого, что…

– Но разве любовь – это как раз не сплетение двух неполных душ, желающих стать одной? – перебила Дейдре в порыве чувств. – Жить лишь воспоминаниями о любви, о прошлом, о том, какие ошибки сделаны, – вот настоящее проклятие! Остается только броситься в море со скалы, чтобы все прекратить!

– Ты рассуждаешь не разумом, а ш-шердцем, – заметил дракон, хотя по нему пробежала дрожь, и он даже мотнул головой, отгоняя прочь желания. Не оттого ли так долго Вериатель скорее не любила его, а пользовались им, что боялась желать счастья для них обоих?

– Но разве это плохо – хотеть счастья и любви? – Дейдре будто прочла его мысли. – Тогда почему ты не отказал мне в моей просьбе остаться ненадолго? Почему ни слова не сказал, когда вышел срок? Разве мы оба не хотим одного и того же?

– Ты не понимаешь, чего я хочу… А когда поймешь, будет пож-ждно… Я не человек, Дейдре, и любви, какую воспевают в сказках, ты от меня не дождешься. Ты получишь лишь проклятие, которое сделает тебе больнее, чем любая рана.

– Да и пусть! – вскрикнула она. – Тогда и я перестану быть человеком!

Неожиданно Дейдре сорвала с себя платье, сорвала пояс, на котором звенели звоном золотые фигурки, сорвала колечки, распустила косу и, нагая, в решимости швырнула ворох одежды и украшений со скалы.

Некоторое время дракон вглядывался в то, как одежду подхватил ветер, закружил и унес в воду, а очередная высокая волна подхватила – и поглотила. Будто и не было. Будто природа не терпит ничего человеческого здесь. Из драконьей глотки донеслось приглушенное рычание, но Дейдре, ослепленная любовью, приблизилась к дракону и обняла его шею руками.

– Не нужен мне дом, если в нем никого, кроме меня! Одежд мне не надо и украшений. Откажусь от имени, как отказался ты! Зачем оно мне, если мы откроем друг другу души? Лучше так, любовь к жизни через любовь к кому-то, чем… – Дейдре осеклась оттого, что почувствовала, как ее открытую душу в одно мгновение, точно змея, давно изготовившаяся для броска, оплела невыносимо ледяная голодная душа. На нее будто дыхнуло холодом снежных пещер. Она так и стояла, дрожа, пока душа ее не оттаяла. В воздухе появилась искра, быстро погасла. В ней виднелся знак грядущего Конца Света, потому что Дейдре поняла, о чем толковал ей Уильям, но чего она не хотела слышать в своем исступленном желании любить и быть любимой. Будь у нее шанс, передумала бы она? Полетела бы прочь с острова как можно быстрее? Но за все приходится платить, и уж тем более за любовь, связывающую крепкими проклятыми узами, обрывание которых грозит смертью обоим несчастным, рискнувшим пожелать счастья. Так и будут Дейдре и Уильям измерять время, проведенное друг с другом, восходами и закатами, дождями и зноем, радостями и печалями, пока не настанет день последнего заката в их жизни.